– Путешествуя по Индии, вы имели неосторожность затронуть мои финансовые интересы.

– Каким образом?! – вытаращилась я от удивления. Ничего я не украла, не испортила чужого…

Видимо, этот усиленный мыслительный процесс отразился на моем лице, потому что холеный господин досадливо поморщился и пояснил:

– Не вы лично, а ваше семейство в целом. Ваш муж, – добавил он для ясности.

– Да он же уехал давно!

Поняв, что тонкой беседы у нас не выйдет – по причине беспросветной тупости собеседницы, – и решив, что я все равно не в состоянии оценить изящество его словесных оборотов вследствие слабого владения английским языком, он махнул рукой и перешел к существу дела.

– По вашей милости полиция прикрыла одно из моих заведений. – Я наморщила лоб. – Бордель, – пояснил он.

– А! – радостно воскликнула я. Ну, наконец-то до меня дошло! А я-то думала!

Бородатый моей радости отнюдь не разделил. Он смотрел на меня с нехорошим сомнением во взоре.

– Я поняла! – поспешила я заверить его.

Сомнение в его взгляде не исчезло. Вздохнув, он грустно покачал головой и приказал кого-то позвать. Через секунду на пороге появились мои похитители.

Ну, вот. Кажется, он понял, что мы с мужем сделали это не со зла, и я наконец-то смогу улететь домой. Я приветливо улыбнулась сообразительному боссу и, подхватив поудобнее сумочку, приготовилась попрощаться с ним.

Владелец домов терпимости строго взглянул на своих подручных и задал, на мой взгляд, совершенно уместный вопрос:

– Вы по дороге ее по голове не били?

– Нет, – честно ответил тот, что ехал на пассажирском месте. – Только под дых, – он красочно изобразил удар снизу.

– Свободны.

– Напрасно вы их отпустили! – возмутилась я. – Между прочим, удар в живот – это тоже очень больно! Не говоря уже о том, что женщин бить – вообще низость.

Справа от дивана послышалось чье-то всхлипывание, и один из приближенных босса согнулся пополам.

Сам шеф едва заметно ухмыльнулся, и это послужило сигналом к безудержному ржанию всех присутствовавших в зале отморозков.

Что-то подсказало мне, что ржут они надо мной.

– Знаете, – с достоинством сказала я, – мне непонятна причина вашей столь бурной реакции! Поэтому просто отвезите меня в аэропорт.

– Увы, мадам, должен вас огорчить, – все еще гаденько улыбаясь, обратился ко мне лощеный бандюга. – Вы не покинете сие заведение до тех пор, пока ваш муж не возместит мне финансовые потери, понесенные мною в связи с вашей бурной деятельностью!

– Хорошо, назовите сумму. Я сейчас же позвоню ему, и мы немедленно уладим этот вопрос, – перешла я на деловой тон. – Нечего из меня клоуна делать!

– Думаю, вы не вполне отчетливо представляете себе размеры убытков, понесенных мною и моими компаньонами, к тому же не надо забывать и о моральном ущербе, – уже без всяких ухмылок проговорил он.

– Так о какой же сумме идет речь? Десять тысяч? Сто?

– Я навел справки о состоянии вашего мужа, о его вложениях, об имуществе, – видимо, на моем лице промелькнул некий оттенок самодовольства, потому что он счел нужным добавить: – В том числе и в России.

Я загрустила. Мне казалось, что все, происходящее на территории нашей отчизны, – тайна за семью печатями для любого иностранца. Ошибочка вышла!

– Так вот. После того как ваш супруг рассчитается со мной, у него останется достаточно средств, чтобы приобрести небольшой домик, скажем, где-нибудь на юге Франции и вести скромную, спокойную жизнь, не отказывая себе в маленьких повседневных радостях. Учитывая ваш возраст, тихая обеспеченная старость – прекрасный итог жизни. А бизнес и всю эту гонку за наживой оставьте молодым.

Я чуть не взорвалась. Старость?! Ты на себя посмотри! Сморчок закопченный! Да я вдвое, нет, втрое моложе тебя! А выгляжу, как двадцатилетняя девочка, нет, как восемнадцатилетняя! Старый ты трухлявый пень!

Судя по выражению его лица, он наслаждался моим возмущением. Размах его преступной деятельности, возможно, был и велик, а вот натура – склонная к мелким пакостям. Жалкое зрелище, как-то вдруг сразу успокоилась я.

– А до тех пор, пока господин Ползунов не реализует свои активы, – сказал он уже без всяких намеков на былое веселье, – и не внесет названную мною сумму, вы поживете здесь, – и он обвел все помещение широким жестом.

– Что, прямо в зале?

– Нет. Ночевать вы будете в помещении поскромнее. А чтобы не скучать, вы начнете отрабатывать долг.

– Каким, интересно, образом?

– У нас вакантна должность уборщицы, для работы с клиентами вы, извините, уже староваты.

– В каком смысле?

– Вы желаете поработать на панели?

– Боже упаси! – я невольно содрогнулась.

– Значит, будете уборщицей.

Он кивнул кому-то, стоявшему у меня за спиной. Через минуту в комнату вошла статная пухлая дама лет пятидесяти, в ярком алом сари и желтой кофточке поверх него. Этот наряд был украшен обильной золотой вышивкой. Лицо ее формой напоминало дыню, овальное и какое-то одутловатое. На этом лице играла добродушная улыбка, пухлые щечки, обильно покрытые румянами, придавали дамочке некое особое обаяние. Сразу хотелось припасть к ее пышной груди и поделиться с ней своими невзгодами. Звеня своими украшениями, она подобрала подол и грациозно присела на пуфик у ног моего похитителя, склонив голову.

– Познакомьтесь, это госпожа Кафур. Хозяйка заведения.

Госпожа Кафур стрельнула в меня цепким взглядом и вновь воззрилась на безымянного господина. А кстати!

– Очень приятно, – кивнула я пухлой даме. – Но вот вы, сударь, забыли мне представиться. Я даже не знаю имени своего… – Я замялась, пытаясь подобрать правильное определение.

– Поверьте, вам лучше не знать моего имени. Если, конечно, вы желаете когда-нибудь выбраться отсюда.

Еще бы!

– Муж этой женщины должен мне весьма серьезную сумму, – сказал он госпоже Кафур. – В ожидании расчета она поработает здесь некоторое время. Мы вернем ее супругу в целости и сохранности, как только я получу долг сполна. А теперь – маленькая видеосессия, и вы можете приступать к работе, – закончил он, адресуясь уже ко мне.

Принесли черную ширму, стул, видеокамеру. Посадили меня на стул, сунули зачем-то мне в руки газету, объяснили Василию суть проблемы, озвучили сумму… Кажется, волосы у меня на голове повылезали от ужаса! Я пощупала свою несчастную макушку. Нет, волосы на месте.

Да кто же, будучи в здравом уме, выложит за свою жену такую сумму? Не дожидаясь окончания съемок, я вклинилась с вопросом:

– Простите, что прерываю… Вы уверены, что мой муж вам заплатит? Поймите меня правильно, я не жадничаю, просто умереть в этом зале с тряпкой в руках – лет этак через пятьдесят, так и не дождавшись выкупа, – перспектива безрадостная.