— Вон, вон, вон! — радостно вопит полковник Чуб, тыча в сторону горизонта палец.

Невольно отступаю от перил. На нас, абсолютно тихо и беззвучно, летит невообразимая громадина. Огромная серебряная птица, отбившаяся от самолетной стаи.

— Стреляй, Лесик! Стреляй, а то уйдет! — кричит Баобабова. Не дождавшись какой бы то ни было реакции напарника, выхватывает у меня пистолет и палит по кабине “Ту-104”. Палит красиво, широко расставив ноги, зажав оружие двумя кулаками. Десять выстрелов за пять секунд. Мировой рекорд, кто не знает.

Беззвучная махина стремительно надвигается на нас, кажется, еще немного и врежется в здание, погребая всех, кто внутри, и всех, кто снаружи. Но неожиданно задирает нос и, невероятно изогнувшись, стремительно набирает высоту. Мелькает хвостовое оперение, и глыба, серая на цвет и беззвучная на слух, исчезает в облаках.

— Нет, ты видел, лейтенант? Видел? Вертикальный взлет! Монументальное зрелище! Даже не скрипнул. — Полковник Чуб явно не в себе. Трясет меня за грудки, пытаясь рассказать то, чему я и сам только что был свидетелем.

Теперь мне все понятно. С такими летными характеристиками просто необходимо посадить самолет во что бы то ни стало. И непременно разобраться в деталях. В технических, конечно. Огромная масса, вертикальный взлет и посадка, завидная беззвучность. Я уже не говорю о двух неделях полета. Такие мелочи, как странное пение, отсутствие экипажа и явно гражданское предназначение, можно обсудить после посадки. А также задать предельно важный вопрос: какого хрена он здесь кружит и не летит на родные аэродромы?

К нашей возбужденной компании присоединяется полковник Куб. Оправдывая фамилию, он толст, низок и широк. Диаметр фуражки соответствует ширине плеч.

— Товарищи оперативные работники! — Он слегка порыкивает от усердия. — Генерал проснулся и просит на общее построение. По дороге товарищ генерал просил подумать над вопросом: куда делся его личный плеер и чем невосполнимая потеря грозит виновному?

Чуб незаметно сбрасывает со смотровой площадки остатки плеера. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Мне тоже не хочется отчитываться за поломанную игрушку. С меня еще финчасть не все зарплаты удержала за погубленный в тайге джип.

За время нашего отсутствия на месте расположения оперативного штаба произошли серьезные изменения. Спальные места убраны, территория очищена от гражданского населения. Генерал проводит осмотр личного состава. Полковники построены в жиденькую шеренгу, ждут нашего прибытия.

Как работники совершенно другого направления, пристраиваемся с Баобабовой в конец шеренги. Машка весело вертит бритой головой. Игнорируя строгий взгляд генерала, перебрасывается с рядом стоящими полковниками шуточками служебного пользования.

Для особо недисциплинированных прапорщиков генерал вытаскивает шашку, берет ее на караул и гаркает:

— По званию и ранжиру в одну шеренгу… стнвсь!

Мельтешат полковники, пытаясь определить на глазок рост, звание и ранжир. По правую руку к генералу не лезут. Боевой начальник горяч сабелькой помахать. Может и не заметить полковничьих погон.

Успокаиваются, встав на положенные места, равняются по носкам до зеркального блеска начищенных ботинок.

— Рвнясь! Сми…ррна! — Генерал самолично проверяет выполнение команды. Обходит шеренгу сзади. Делает одному особо выпрямившемуся полковнику подсечку коленями. Полковник смешно приседает. Генерал доволен шуткой. Заходит во фронт. Умело, рукояткой шашки, распрямляет точным и сильным ударом кокарду на аэродромной фуражке полковника Куба. Делает шаг в сторону. Останавливается перед могучим, со следами многочисленных оспинок на лице, полковником Зубом. Упирается лбом в его грудь и кричит:

— Кому служишь, салага?!

— Служу Отечеству! — гаркает полковник, преданно сверля глазами генеральскую седину.

— Сколько до пенсии, салага?!

Полковник смущается, не в силах в уме подсчитать точное число дней и ночей. Что позволяет генералу, не нарушая устав внутренней и наружной службы, вмазать кулаком по грудине плохо считающего подчиненного. Полковник доволен. Быть замеченным и отмеченным на его тяжелой службе ой как нелегко.

Еще один шаг в сторону. Забавно шевелит усами.

— Я не понял?! Смирна стоять! Почему не по форме?

Баобабова, к которой, собственно, и адресована претензия, хмыкает. Дышит специально всей грудью, нарушая душевное спокойствие шеренги полковников. Вытаскивает из нагрудного кармана нового бронежилета удостоверение. Небрежно раскрывает. Генерал на мгновение теряется, но быстро берет себя в руки. Он понимает, что не в его силах что-то изменить. Прапорщик Баобабова — не полковник. И работает автономно, без учета званий собеседников.

— Развели… — что развели, не говорит, но ясно, что не образцовую милицию.

Со мной генерал даже мягок. Заботливо застегивает все пуговицы на пиджаке, разводит сильным ударом сапога носки моих кроссовок. Пытается отыскать на футболке следы плохо пришитого воротничка. Брезгливо рассматривает пузыри на джинсовых коленях и жалуется на плохое качество утюгов. После чего, чеканя шаг хромовыми сапогами, генерал марширует к середине шеренги, где, командуя сам себе, выполняет “стой” и “напра-во!”.

— Личному составу и временно не посторонним лицам приказываю! Приступить, невзирая на личные жалобы и неприятности, к операции по принудительному возвращению самолета марки “Ту” на посадочную полосу. Прапорщик Баобабова! Старший лейтенант Пономарев! Ко мне!

Генерал подходит к схеме “Ту”. Тычет в него шашкой.

— Это самолет. Он нам нужен. Живой или разбитый. Но лучше — целый. Высокие технологии, возможно, секретные. Срок, сверим календари, до завтрашнего обеда. Вопросы?

— Иди и возьми, — Баобабова нагла до неприличия. Но я с ней согласен. Отдавать невыполнимые приказы умеют только генералы и чуть выше.

— Есть вопрос, — опережаю генерала, который желает воспользоваться шашкой по прямому назначению. — Почему мы?

— Ну как же! — Генерал мгновенно добреет лицом. — Кто еще способен, кроме вашего отдела так называемых “Таинственных сообщений от истерического населения”, проделать такую работу? Капитан ваш, Угробов, как только о происшествии услышал, сразу мне позвонил. Предлагаю, сказал, своих ребят, — генерал смотрит на Баобабову и поправляется. — И девчат, конечно, в помощь. Они, то есть вы, такую заковырку любят. Любите же?

— Угробов негодяй, чтоб погоны его! — красиво возмущается Баобабова,

— Кстати, о погонах, — вспоминает генерал, оборачиваясь к топчущимся рядом полковникам: — Приказываю в целях обеспечения безопасности скрыть знаки различия.

Полковники, выполняя повеление начальства, быстро заклеивают погоны скотчем. Сам генерал секретность не соблюдает, игнорируя собственный приказ.

— Товарищ генерал, может, лучше группу захвата послать? — предлагаю я.