проводит рукой по богатому бархату своей туники. – Приятно вновь очутиться тут, пусть даже ненадолго.

– Я не понимаю. Как это? Как я могла перенести тебя сюда? Я даже не знала, что это место существует…

– И тем не менее ты смогла доставить нас сюда. Это впечатляет, очень впечатляет. – Он качает головой, и на его лице отражается восхищение. – Ты намного, намного сильнее, чем я полагал, хотя я отнюдь не считал тебя слабой.

Должно быть, моя растерянность написана на моем лице, потому что Алистер машет рукой.

– Давай пройдемся, и я попытаюсь ответить на все твои вопросы.

– Их у меня много, – замечаю я, и мы идем по этому огромному древнему двору, как будто у нас здесь послеобеденное чаепитие, как будто сейчас не раннее утро и мы не знаем, что скоро на нас нападут Сайрус и его воинство, чтобы попытаться уничтожить все, что нам дорого. – Начать хотя бы вот с чего – как тебе удается разговаривать здесь с такой легкостью? Ведь обычно, когда ты говоришь со мной, это стоит тебе немалых усилий.

Он надменно поднимает бровь, и я быстро извиняюсь, всплеснув руками:

– Я не хотела тебя обидеть.

– А я и не обиделся, – отвечает он. Но его лицо остается суровым, и он по-прежнему щурит глаза.

Однако перемены, произошедшие в нем, просто невероятны. Да, я понимаю, что он был заточен в камне тысячу лет, и это оставило на нем ужасные следы. Он определенно внушал страх, будучи Неубиваемым Зверем. Но теперь в этом короле горгулий, в этом Алистере есть нечто куда более угрожающее.

Мы проходим еще несколько ярдов, и каблуки на сапогах Алистера громко стучат по полированному мрамору. Я уже начинаю думать, что он не ответит на мой вопрос, несмотря на свое обещание, когда он говорит:

– Управлять нашим народом нелегко. Такая власть налагает на тебя множество обязательств – как по отношению к миру, так и к нашим людям. И одно из этих обязательств заключается в том, чтобы оставаться открытым для них – всегда.

Он делает медленный долгий вдох и продолжает:

– Горгульи были созданы идеальными миротворцами, способными установить равновесие между обыкновенными людьми и сверхъестественными существами. И один из наших особых талантов, как ты наверняка уже поняла, это способность общаться друг с другом при помощи телепатии. Она позволяет нам координироваться во время конфликтов и более эффективно нести дозор.

То, что он говорит, имеет смысл, подобный вывод можно было сделать и из рассказа Карги, но мое сердце все равно начинает биться быстрее – ведь я наконец узнаю больше о том, что значит быть горгульей – притом от такой же горгульи, как я сама.

Он продолжает:

– На небольшом расстоянии общаться телепатически могут все горгульи. Так можно координировать действия боевого подразделения. Разумеется, есть несколько командиров, способных общаться на гораздо больших расстояниях. – Он поворачивается и смотрит мне в глаза. – А горгульи королевской крови могут говорить со всеми нашими, независимо от расстояния. Это наш народ, и мы можем слышать их всегда, когда нужны им. Это одновременно и дар, и бремя.

Что ж, в теории это звучит красиво – король, имеющий такую тесную связь со своими подданными, что они могут обратиться к нему в любое время, чтобы привлечь его внимание. Однако легко себе представить, как это утомительно – каждый день, каждую минуту слышать тысячи голосов.

– Разве ты не можешь заглушить эти голоса? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Мы можем их фильтровать. Но запертый в обличье горгульи на протяжении тысячи лет, я мало-помалу утратил контроль над этим даром, потерял способность заглушать голоса и отвечать. В моей голове постоянно звучат тысячи голосов, они умоляют меня помочь им, спасти их, освободить их. Кричат от муки, не понимая, почему я не пришел, почему не отозвался на их мольбы. – Его голос становится сиплым. – Столько голосов…

Это звучит ужасно.

И тут мне в голову приходит еще одна мысль. Такая ошеломляющая, такая трепетная, что мое сердце начинает бешено колотиться.

Откуда могут взяться эти тысячи голосов, не дающие ему мыслить ясно, если мы с ним единственные две горгульи, оставшиеся на Земле?..

Я собираюсь задать ему этот вопрос, но тут он вскидывает одну бровь и говорит слова, от которых у меня обрывается сердце, а голова идет кругом.

– Но ты наверняка сама знаешь, каково это, внучка. Должно быть, твое сознание тоже переполняют голоса Армии горгулий, да?

Глава 10. Переверни мой мир

В этом заявлении столько всего, что надо расшифровать, что я даже не знаю, с чего начать.

Внучка? Армия горгулий? Я тоже должна слышать их голоса? Голоса существ, которые, как все думают, мертвы? От одной этой мысли к горлу подступает тошнота. Что же мне на все это сказать? И что мне делать с моим сердцем, перешедшим в режим свободного падения, когда он произнес слово «внучка»?

Впрочем, пожалуй, я знаю, с чего начать. Само собой, упоминание об Армии горгулий, которая должна говорить со мной – и которая существует – это чертовски важно, но лично для меня это совсем не так важно, как то, что король горгулий – мой дед? – сказал перед этим.

– Внучка? – спрашиваю я, едва не поперхнувшись этим словом по множеству причин – во-первых, у меня никогда не было ни дедушек, ни бабушек. Мои родители сказали, что они умерли задолго до моего рождения.

А во-вторых, как король горгулий – король горгулий – может быть моим дедом? Ведь последнюю тысячу лет он сидел на цепи в пещере, а моим родителям было лишь немного за сорок, когда они погибли. Так что это не имеет смысла. Впрочем, в настоящий момент вся эта история не имеет смысла, включая утверждение Алистера, что это я перенесла нас обоих ко Двору горгулий.

– Нет, ты, конечно, не приходишься мне родной внучкой, но ты определенно мой потомок – правнучка со многими «пра», и у тебя точно есть дар.

Ну хорошо, если я его прапрапра – и так далее – внучка, то это все-таки имеет смысл. Но почему он уверен, что мы с ним родня? Ведь у меня нет ни его орлиного носа, ни его серых глаз. Я думаю о том, насколько король горгулий внушителен и полон достоинства, в то время как я обычно чувствую себя бестолочью, и моя кожа под мятым худи начинает зудеть от прилива адреналина.

Теперь мы идем вдоль края двора, через каждые несколько футов здесь высажены розовые кусты.