– Ничего я не обгорела, – проворчала Соня, – я вообще хорошо загораю и солнце люблю.

– Зря, – сказал Алекс, – прямые солнечные лучи вредны для северного человека.

– Вы поэтому в таком костюме все время ходите? – решилась Соня на прямой вопрос.

– Ну да. – Он оглядел себя. – Очень удобно, все тело закрывает. У меня кожа к солнцу очень чувствительна, совсем не могу на открытом месте находиться.

– Можно же кремом мазаться…

– Ну, это цистерну крема с собой возить надо! – вздохнул он. – А так…

«Ну, допустим, что его кожа не переносит солнечных лучей, – подумала Соня, – все бывает, у меня самой неприятие некоторых сортов чая – начинается тошнота и сердцебиение. Но это не объясняет жуткую шляпу Алекса, можно же что-то приличное купить… И все равно он форменное чучело, и зануда к тому же».

Соня откинула спинку шезлонга и потянулась. При этом золотая вещица шевельнулась на груди, и Соня ощутила, какая она теплая. Странно, ведь она под рубашкой, на солнце накалиться не могла…

– Что это вы морщитесь, сердце давит? – встревоженно спросил Алекс. – Ну, так я и знал: на солнце перегрелись!

«Хоть бы он в воду свалился! – в сердцах проговорила про себя Соня. – Надоел своим брюзжанием – сил нет!»

Тут она подумала, что Алекс прекрасно плавает и от падения в воду ничуть не пострадает. Жаль.

Забегали матросы, капитан что-то закричал по-гречески, загремела якорная цепь. Англичане очнулись от дремы и собрались купаться.

К борту гулета подошел юркий белоснежный катер с плоской платформой на корме. За рулем катера сидел важный бородатый грек, рядом с ним вертелся смуглый паренек в красных шортах и такой же повязке.

– Кататься! – выкрикнул паренек, размахивая руками. – Парасайлинг! Господа, кататься! Пятьдесят долларов! Вы будете летать, как птицы! Кататься, господа!

– Это очень опасно! – тут же заявил Алекс. – Парашют может оторваться от троса, и его снесет в горы. Или в открытое море, что еще опаснее. А если оборвутся стропы, можно упасть с такой высоты… это наверняка смертельно! Триста метров – это же почти высота стоэтажного здания!

Соня, которая еще минуту назад ни о чем таком не думала, внезапно решилась. Она ступила на лесенку и сбежала по ней к воде, лишь бы не слышать самоуверенный голос Алекса, надоедливый и прилипчивый, как осенняя муха.

– Куда вы? – ахнула Марианна. – Вам же сказали, что это опасно!

Но тут возле Марианны показался ее муж, который против обыкновения не спал на корме. Он дернул жену за руку и пробурчал, чтобы не лезла не в свое дело и помалкивала. Кругом, мол, люди взрослые, сами знают, как себя вести. Уходя, он Соне неожиданно подмигнул.

Смуглый паренек подтянул катер к самому борту гулета, придержал его, пока Соня перебиралась с нижней ступеньки на катер, помог ей устроиться на скамье.

– Хорошо, леди! – радостно верещал паренек. – Кататься – очень хорошо!

Он снова запрокинул голову и закричал:

– Кататься, господа! Кто еще? Кто присоединится к этой смелой леди?

Однако никто больше не соблазнился на его рекламу. Англичане читали или загорали, Алекс неодобрительно смотрел на Соню, уныло качая головой, как печальный верблюд.

– Поехали! – решительно проговорила Соня.

Бородатый грек кивнул и включил зажигание.

Катер понесся по крутой дуге, пересек бухту и вылетел в ослепительную лазурь моря. Соленые брызги летели в лицо, ветер срывал гребешки волн, и Соня почувствовала удивительную свободу. Все осталось позади: и занудный голос Алекса, и даже ее подживающая боль… только скорость, соленые брызги и свежий морской ветер.

Катер сбросил ход, закачался на волнах. Смуглый парнишка ловко перелез через скамью, достал из-под сиденья комплект ремней и помог Соне надеть их. Она почувствовала себя неловко и неуверенно, как лошадь в неудобной упряжи. Парень помог ей перебраться на кормовую платформу, пристегнул ее «упряжь» к стальным карабинам на парашютных стропах, развернул парашют.

Розовое полотнище затрепетало на ветру, надулось, на нем появилась огромная улыбающаяся физиономия. Соня почувствовала, как стропы, натянувшись, потащили ее назад. Но с другой стороны ее удерживал тонкий трос.

– Порядок! – Парнишка показал большой палец, нажал кнопку.

И она оторвалась от катера, взлетела и начала набирать высоту.

В ушах гудел ветер, катер удалялся, становился все меньше и меньше. Ее связывала с ним только тонкая линия троса.

Высота увеличивалась и увеличивалась, горизонт расширялся. Далеко внизу она увидела их корабль: изящные обводы гулета, мачты, свернутые паруса…

Она поднималась все выше и выше.

В памяти всплыли знакомые с детства слова: «Отчего люди не летают? Отчего люди не летают так, как птицы?»

Летают! Еще как летают! И вот она сама сейчас летает над бирюзовым морем, как птица!

Нет, не как птица – как осенний листок, летящий по ветру.

Соня почувствовала себя совсем маленькой и беспомощной под наполненным ветром шатром парашюта. Внизу, далеко-далеко под ней, раскинулось выпуклое бирюзовое зеркало моря, по нему тут и там были разбросаны зеленые острова, где-то среди них стоял их корабль, но теперь и он стал всего лишь крошечной темной точкой на сияющей бирюзе, а катер… катер вообще было не разглядеть, он затерялся в просторе, и только тонкая нитка троса связывала с ним Соню…

Внезапно ей стало страшно.

Трос казался теперь тонкой паутинкой, которую может разорвать любой порыв ветра, и что тогда? Куда унесет ее ветер? В бескрайний простор моря или туда, где на горизонте синели горы? Или вообще в бесконечную синеву неба?

Приступ страха был недолгим: она снова почувствовала восторг полета, восторг безграничной свободы…

Ей хотелось длить и длить это чувство, хотелось лететь выше, еще выше, в сияющую бесконечную пустоту, где безраздельно царило ослепительное солнце… ей хотелось растаять, раствориться в его ослепительном сиянии…

Но трос дернулся, натянулся, и начался медленный, неотвратимый спуск.

Неужели время, отпущенное ей на полет, на абсолютную свободу, уже истекло? Соня вспомнила, что ей обещали пятнадцать минут, и пожалела, что не настояла на более долгом полете… впрочем, это были самые долгие, самые восхитительные минуты в ее жизни!

Высота уменьшалась. Море приближалось, оживало, наполнялось подробностями. Вот уже гулет стал различим, Соня отчетливо видела его мачты, крошечные фигурки людей на палубе. А потом он скрылся за скалистым мысом, а внизу стал виден белоснежный катер, окруженный белыми гребешками волн. Рядом с катером качалась на волнах маленькая лодочка.

Трос сокращался, катер приближался, уже можно было разглядеть двух людей на борту…