У Яртышникова громко забурлило в желудке.

– Рейс, надо понимать, дальний? – спросил он.

– Разумеется.

– Тогда по тысяче, – громко произнес Яртышников. – Каждому из шести водителей. Наличными. Причем деньги пройдут через мои руки. Это непременное условие.

– Вечно меня обдирают как липку, – пожаловался Корольков серенькому небу над головой. – Я совершенно не умею торговаться.

– Но дела-то у вас все равно идут неплохо? – предположил Яртышников, косясь на дорогое пальто собеседника.

– Хуже некуда, – возразил тот, тыкая пальцем в клавиши мобильного телефона. И сказал в трубку: – Сашок? Готовь тридцать шесть штук зелени, Сашок. Жду тебя на месте. Вопрос улажен.

С этого момента все завертелось с такой ошеломляющей скоростью, что у директора «Монтажника» зарябило в глазах. Завозился груз, предназначенный к отправке, оформлялись документы, пересчитывались деньги, спешно разыскивались и готовились в дальнюю дорогу шоферы. Поскольку двое из них оказались в совершенно невменяемом состоянии, пришлось нанимать людей со стороны, в том числе и Костечкина, из-за которого позже начался сыр-бор. Родственников остальных запропастившихся водителей Яртышников отсылал писать заявления в милицию, но никто из них не появлялся в его кабинете с чайником, наполненным кипятком. Впрочем, накануне поездки ничто не предвещало неприятностей. Отлаженные двигатели «КрАЗов» работали как часы. Водители пересчитывали выданные им деньги и в последний раз перебирали барахло в своих нейлоновых сумках, хранивших спортивные костюмы, белье, бритвы, термосы, туалетные принадлежности. Все поочередно предъявили Яртышникову права и два паспорта – российский плюс заграничный, нового образца. Он лично убедился, что за солнцезащитным козырьком каждого грузовика хранятся накладные и путевые листы, проверил, как закреплен груз под высокими брезентовыми тентами.

К вечеру «КрАЗы» были загружены под завязку. Как уверял Корольков, во всех 36 бочках, установленных в трех кузовах, находилась солярка, а в прочно сбитых неподъемных ящиках – запчасти для самоходных буровых установок.

– Понятно, – кивнул Яртышников, опасливо поглядывая на металлические бочки, помеченные надписями «огнеопасно» и изображением черепов с костями. На продолговатых ящиках, выкрашенных в защитный цвет, маркировка отсутствовала. Их установили штабелями поближе к кабине. Они были снабжены специальными ручками для переноски и весили килограммов по пятьдесят. Еще более тяжелыми оказались квадратные ящики из неструганых занозистых досок, которые заволакивались в «КрАЗы» втроем, а то и вчетвером. – Скважины, значит, бурить будете? – заключил Яртышников, поглядывая на таинственные ящики.

– Лично я ничего бурить не собираюсь, – ответил Корольков. – Мне и так хорошо.

Вооружась китайским фонариком, он полез в темноту затентованного кузова, чтобы проверить, как закреплен груз. При этом он наступил на полу своего длинного пальто и так ударился подбородком, что стал разговаривать исключительно сквозь зубы.

– Порядок? – спросил Яртышников, когда москвич вывалился из кузова на грязный асфальт площадки.

– Полный порядок, – процедил тот, пытаясь отряхнуть перепачканные колени.

– Значит, в добрый путь?

Яртышникову вдруг стало жаль проданных грузовиков, о дальнейшей судьбе которых он ничего не узнает. Все, что было ему известно, это примерный маршрут колонны: через Россию и Казахстан прямиком в Узбекистан, откуда шоферам надлежит вернуться своим ходом. «КрАЗы» будут следовать в сопровождении «Жигулей» с двумя людьми Королькова, которым поручено решать вопросы с милиционерами и придорожной братвой.

– В добрый путь, – буркнул Корольков, баюкая нижнюю челюсть. – Ваши водители проинструктированы, теперь им остается лишь попеременно крутить руль и не давать друг другу спать. Так что, как говорится, с богом. – Он приподнялся на цыпочки и махнул рукой.

– Крепче за баранку держись, шофер! – весело проорал Суранов, назначенный старшим. После чего сунул в рот два пальца и свистнул так лихо, что Андрей Костечкин, мочившийся на заднее колесо «КрАЗа», забрызгал носы утепленных ботинок.

Шоферы выбрались из кабин, где перекусывали перед дорогой, обошли свои машины, в последний раз проверяя крепления кузовов и состояние скатов.

– Заправлять баки будете соляркой из бочек, – напомнил Корольков. – А того, кто вздумает заправиться чем-то покрепче, ждут крупные неприятности. Замеченные в пьянстве закончат рейс на больничной койке.

Водители дружно посмотрели в сторону тонированных «Жигулей», внутри которых разместились сопровождающие, и молча полезли в кабины. Приподнятой атмосферы как не бывало.

Заработали моторы, наполняя ночной воздух вонью выхлопных газов. Один за другим грузовики тяжело тронулись с места и, кренясь вправо, пошли на разворот, скрежеща листовыми рессорами. Следом стартовала легковушка, выбросившая из-под колес веер бурой воды. Некоторое время были видны габаритные огни колонны, а потом их заслонили створки закрывшихся ворот.

– В кабине «КрАЗа» как на капитанском мостике, – сипло сказал Яртышников, однажды просидевший за рулем грузовика с начала рабочего дня до самого обеденного перерыва. – Все сверху видать, красота!

– Если стекла чистые, – уточнил Корольков, двигая нижной челюстью из стороны в сторону.

– Сидишь себе в тепле, выжимаешь газ, ни о чем не думаешь…

– А твоя жена тем временем договаривается о свидании с любовником. – Корольков тихонько засмеялся. – Вот уж кем бы я не хотел быть, так это дальнобойщиком. Вы по сколько им заплатили, Николай Петрович? Только честно.

– По пятьсот долларов, – признался Яртышников, скосив глаза в сторону.

– Дорожные расходы и обратный путь за свой счет?

– Ну, не за мой же.

– У вас бизнес пойдет, это сразу чувствуется, – хохотнул Корольков. – Есть деловая хватка плюс начальный капитал. Думаю, годика через два вы всех автотранспортников Курганска за пояс заткнете.

У Яртышникова потеплело в груди.

– Обмоем это? – предложил он.

– Ваше будущее процветание?

– Нашу сделку.

– К сожалению, не могу. – Для того чтобы развести руками, Королькову пришлось оставить в покое свой подбородок. – Приглашен в гости к одному из одноклассников.

– К писателю Майдукову?

– К алкоголику Чуркину. Сам-то он теперь привокзальный бомж, но его жена считалась в нашей школе наипервейшей красавицей. Я был влюблен в нее с восьмого по десятый класс. – Глаза Королькова подернулись мечтательной поволокой. – Надеюсь, за минувшие пятнадцать лет она изменилась не так уж сильно.

– Моя секретарша Зоя тоже когда-то была женщина хоть куда, – вздохнул Яртышников. – А теперь варикоз да целлюлит – вот и все ее прелести.

– Если бы мне предложили выбирать между партнершами с варикозным расширением вен и СПИДом, то я, не задумываясь, отдал бы предпочтение первой. Так что ваша секретарша – не самый худший вариант.