Ну да. Глаза блестят…

— Хотите потанцевать? — вдруг предложил Алмазов, махнув рукой в центр зала, где музыка звучала гораздо громче и народ выписывал различные кренделя.

— Это плохая идея, — помотала головой Оксана. — Танцую я так себе, особенно если на каблуках…

— Точно! — Шеф посмотрел на её ноги, и Оксана сглотнула — взгляд показался тёплым, почти обжигающим, он словно ладонью коснулся её коленок, икр, щиколоток… — Вы на каблуках! А я всё думаю: что-то с вами не то. А это каблуки!

Шикарный комплимент, и будь Алмазов трезвым…

Даже обидно стало. «Что-то не то». Ну да, ну да, она вся — «что-то не то» по сравнению с его моделеобразными девицами.

— Извините, мне нужно в туалет, — процедила Оксана и, не дожидаясь ответа, развернулась и зашагала в сторону выхода, где видела необходимую дверь, когда заходила в ресторан.

В туалете она провела несколько минут, а когда вышла, Алмазова на прежнем месте не оказалось. И вообще нигде не оказалось — он как в воду канул.

«Ну и хрен с ним», — подумала Оксана, решив наслаждаться вечером по максимуму. Наелась, напилась свежевыжатого сока, даже потанцевала немного и через пару часов решила, что пора и честь знать — пока доберётся до дома, пока примет душ, наверняка перевалит за полночь, а Оксана старалась ложиться не позже двенадцати. Стоило чуть припоздниться — и у неё по утрам болела голова.

Оксана оделась, переобулась — уличную обувь она оставляла в пакете в гардеробе — и вышла из здания, намереваясь заказать такси уже на улице. Подождёт немного, воздухом подышит, посмотрит на снежок — снегопад к ночи разыгрался нешуточный, валил так, что неба не видно, одни кружащиеся в танце мохнатые снежинки. Наверняка придётся в пробке постоять, но спускаться в метро Оксане всё равно не хотелось — в коротком платье она чувствовала себя неуютно, тем более что куртка у неё тоже была не длинная, все ноги наружу. Лучше в тёплом салоне посидит.

Оксана как раз залезла в приложение и набрала адрес, когда откуда-то сбоку послышался характерный звук — кто-то смачно опорожнял желудок. Она поморщилась, покосилась за угол ресторана и замерла, поняв, что качающийся пьяница подозрительно смахивает на её шефа…

Едва не уронив телефон от удивления, Оксана убрала смартфон в карман куртки и быстро пошла по направлению к Алмазову, пока ещё надеясь, что обозналась. Но нет! Это действительно был он. Стоял на углу заведения без верхней одежды, в костюме и ботинках для помещения, держался за стенку, закрыв глаза, и дышал. Его больше не рвало, но на всякий случай Оксана не стала подходить слишком близко.

— Михаил Борисович! — позвала она осторожно, останавливаясь в двух шагах от шефа. — Михаил Борисови-и-ич!

Алмазов качнулся сильнее, и Оксана, сквозь зубы выругавшись, подхватила его под мышки.

— О-а-а-на, — простонал он, едва не сверзнувшись на землю, несмотря на её поддержку. — О-а-а-на…

Ничего, кроме мычания, Оксана от шефа тогда так и не добилась, поэтому кое-как дотащила его до проезжей части и вызвала такси. В ресторан возвращаться не стала — понятия не имела, оставлял ли Михаил Борисович там свои вещи. Да даже если оставил, вряд ли их выдадут без номерка, который тоже неизвестно где, если вообще в наличии. Поэтому Оксана решила, что с одеждой шеф потом разберётся сам, её дело — просто погрузить его в машину и убедиться, что он попал домой, а не замёрз под ближайшей сосной.

Это оказалось не так-то просто — Алмазов максимум мычал и хмыкал, таксист ругался, и к тому моменту, как Оксана оказалась в собственной квартире, с трудом дотащив туда шефа, она успела тысячу раз пожалеть, что заделалась спасательницей. И злость на начальника, которая несколько поутихла в последнее время из-за отсутствия у Михаила Борисовича встреч с любовницами, разгорелась с новой силой.

А утром шеф ляпнул, что она непривлекательна, и Оксане стало совсем обидно.

Глава 14

Михаил

Утро после корпоратива

Настолько мерзотно Михаил не ощущал себя ни разу в жизни. И вовсе не от отвратительного похмелья, больной головы и жуткого запаха изо рта, хотя и это всё не радовало. Нет, сильнее всего его выбивало из себя то, что он умудрился нагрубить Оксане.

Удивительно, но если с женой Михаил давно не следил за языком — ему было безразлично, как и в каком тоне он с ней разговаривает, — то обижать своего секретаря совсем не хотелось. Таня хотя бы заслужила подобное обращение, а Оксана не сделала ему ничего плохого, чтобы он тут оскорблял её с утра пораньше.

Михаил медленно, держась за кружащуюся голову, встал с кровати. Огляделся, пытаясь сообразить, где здесь может находиться ванная. Подумал, что ближе к коридору, и побрёл туда.

В ванной скинул всю одежду, принял почти ледяной душ, почистив зубы пальцем и хорошенько прополоскав рот, вылез… И поморщился, осознав, что одеться решительно не во что. Вчерашняя одежда была мятой и несвежей, но не выходить же к Оксане в одном полотенце на бёдрах, как в пошлом любовном романе? Пришлось напяливать трусы и брюки, благо ни на том, ни на другом Михаил не обнаружил следов рвоты или какой-либо грязи. И за это, как и за то, что он вообще остался жив, надо было благодарить Оксану.

События последних дней, особенно атмосфера у него дома, изрядно подействовала на психику, и накануне Михаил, закрывшись на корпоративе в «випке», наклюкался почти как в тот день, когда узнал правду о Маше. Тогда он ещё наивно думал, что это была первая и единственная измена Тани. Знал бы, что не первая и не единственная, наверняка в петлю бы полез. А теперь уже было всё равно.

Сейчас его беспокоили дети. Юра с неприятием матери, Маша с лишним весом и игрой в семью. Надо каким-то образом затащить к психологу хотя бы её, но как?! Не насильно же вести, она просто не будет разговаривать. И если бы только с психологом, но и с Михаилом тоже. Необходимо мягко уговорить, но у него не было ни одной идеи, как это сделать, и посоветоваться было не с кем. Ближайшие друзья все женаты на нормальных женщинах и считают Таню такой же, как их жёны, и посвящать кого бы то ни было в подробности их странной семейной жизни… нет, Михаил не мог. Он вообще никому и никогда не рассказывал о том, что делала Таня.

Да, бухать в одиночестве не было выходом, и Михаил это понимал. Но