Гаррисон посмотрел по сторонам и кивнул людям, проходившим мимо них с конвертами, в которых лежали их ставки для участия в торгах, и бросавших на них взгляды, от которых американцу становилось не по себе.

– Ладно, здесь я с тобой согласен, но… – начал генерал, но его перебили:

– Добрый вечер, я случайно услышал ваш разговор, как и многие другие присутствующие здесь.

Ли и Элис обернулись на невысокого человека в традиционном головном уборе палестинского народа из Сектора Газа – куфии, клетчатом платке, который носят все мужчины этого региона. Однако на этом дань традициям заканчивалась. Смокинг на бородатом незнакомце был скроен идеально и сидел как влитой.

– Мистер Килрой, – сказал он, а затем улыбнулся и повернулся, чтобы оценить миссис Гамильтон. – Не думаю, что имел честь лично встречаться с вами ранее.

– Элис, это мистер Хаким Саламс Салдин, наш палестинский специалист по древнему Иерихону. Салдин, это миссис Элис Гамильтон – похоже, также специалист по древнему Иерихону и животным, заключенным в его древних стенах, – представил Ли своих знакомых друг другу.

Женщина проигнорировала это легкое оскорбление и протянула палестинцу руку в белой перчатке. Тот поцеловал ее, не прикасаясь рукой.

– Итак, вы специалист по Иерихону. Что вы думаете по поводу экспоната, о котором говорят все участники аукциона? – спросила она.

Новый знакомый сначала словно бы растерялся, но затем улыбнулся.

– Я не делюсь своим мнением насчет малозначительных вопросов, и поверьте мне, мой юный друг, что это самый незначительный лот, который я когда-либо видел, – это подделка.

– Вы бывали в Телль-эс-Султане? – спросила Элис, внимательно следя за реакцией собеседника.

– Да, я много раз ездил в Йерихон, то есть Иерихон. Боюсь, что он никогда не представлял особой ценности для нашего народа. Ведь для нас это прежде всего место, где мы потерпели поражение.

Гамильтон улыбнулась и кивнула ему, а затем посмотрела на Ли, и ее улыбка испарилась. Начальник продолжал с пренебрежением относиться к ее умственным способностям, и это уже начало серьезно ее бесить. Пришло время поставить генерала Гаррисона Ли на место.

– Вы же знаете, где допустили ошибку, не так ли, мистер Салдин – вас ведь так зовут? – спросила женщина.

– Прошу прощения, – сказал Хаким, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

– Считается, что древнее слово «Иерихон» произошло от ханаанского слова «реах», что вам, конечно, известно. Я хочу сказать, если вы и правда специалист и действительно палестинец. – Элис снова улыбнулась. – Да, девчонка из фермерской Вирджинии еще в детстве в библейской школе, где преподавал ее дядя, узнала, что Реах по-арабски, или Иерихон, если вам угодно, произносится совершенно иначе. Через «и», а не «и краткое», которое было отчетливо слышно, когда вы так уверенно произнесли это слово. – Миссис Гамильтон демонстративно оглядела салон. Палестинский ученый переступил с ноги на ногу. Ли закатил свой здоровый глаз, поняв, что его подчиненная сейчас заткнет за пояс их обоих.

– Что вы хотите этим сказать, мадам? – спросил человек в куфии, взглянув на Ли, который просто скривился в ожидании неизбежного.

– Мистер Салдин, вы такой же палестинец, как генерал Гаррисон Ли. Вы из израильской разведки или, может быть, просто полицейский, но точно не палестинец. Когда вы пытаетесь выдать себя за представителя другой национальности, постарайтесь, по крайней мере, придерживаться ее языка, а не своего. – Элис опустила голову и отошла от мужчин.

– Кто, черт возьми, она такая? – спросил пойманный на лжи знакомый Гаррисона.

– Она колоссальна, – сказал Ли, следуя за Элис.

– Колоссальна? – переспросил израильтянин.

– Ага, колоссальная заноза в моей заднице… Гамильтон, подожди минутку!

Элис остановилась на пути к лестнице салона и повернулась лицом к своему начальнику.

– Когда вы прекратите постоянно проверять мои знания? Мне хватило минуты, чтобы понять, кто ваш приятель. Доверия, Гаррисон, вот чего вам не хватает – доверия. – Она хотела отвернуться, но Ли схватил ее за руку.

– Слушай, его зовут Алли Бен-Невин. Он только что возглавил службу безопасности Сектора Газа. И он здесь чтобы не дать растащить общую историю палестинцев и его народа по особнякам богатых американцев, европейцев и китайцев.

– И вы хотите сказать, что он знает, кто вы такой? – голос женщины звучал как минимум скептично.

– Конечно, нет. Президент Трумэн повесил бы меня на Монументе Вашингтона, если бы этот маленький секрет раскрылся. Нет, Гамильтон, он думает, что мы работаем в Госдепартаменте.

– Я в шоке, что вам хватило навыка провернуть свой небольшой обман и не попасться.

– Ладно, хватит уже…

Ужасный взрыв сотряс «Золотое дитя» от носа до кормы.

Элис отбросило вперед, и Ли вместе с ней. Судно резко накренилось на правый борт, и Гаррисон оттащил помощницу в сторону от гигантской глыбы из Иерихона, которая опасно наклонилась на своем стальном пьедестале. Гамильтон успела в последнюю секунду убрать ноги, пока начальник изо всех сил тянул ее к себе. Каменная глыба ударилась о покрытую ковром палубу, и через мгновение деревянный пол провалился под огромным весом глыбы, которая полетела вниз. Ли ошеломленно смотрел на гигантский гейзер, выстреливший из дыры прямо в изысканный канделябр. Водопад из воды и стекла посыпался на мужчин и женщин, пытающихся подняться на ноги.

– Похоже, хозяин вечера кого-то разозлил. Думаю, что этот чертов корабль тонет, – сказал Бен-Невин, помогая Ли и Элис подняться на ноги.

Вода уже доходила Гаррисону до щиколоток, когда он вытащил из потайного кармана пиджака, скрытого под ярко-красным камербандом, старый «кольт» 45 калибра. Он повернулся, взглянул на Элис и подмигнул ей здоровым глазом.

– Теперь ты знаешь, зачем был нужен гигантский красный камербанд, Гамильтон. – Ли кивнул агенту израильской разведки Бен-Невину и жестом указал на широкую лестницу, по которой люди пытались покинуть салон. – Позвольте предложить вам проверить, есть ли альтернативный вид транспорта, на котором можно вернуться в Гонконг.

Вокруг них выли сирены и кричали перепуганные люди. Гаррисон начал подталкивать мужчин и женщин к лестнице. Элис повернулась и увидела, как он исчез в толпе паникующих гостей аукциона. Свет мигнул и погас, после чего крики и вопли стали еще громче. Где-то в темноте прозвучал выстрел, за ним последовал еще один… Гаррисон наткнулся на лежавшую на полу женщину и помог ей подняться. Это была та самая высокомерная француженка, которая с таким отвращением посмотрела на него в начале вечера.

– Это просто недопустимо, недопустимо! – кричала она, пытаясь оттолкнуть от себя Ли.

– Ну, с вами случится гораздо больше недопустимых вещей, если вы не поднимите свою толстую задницу вверх по лестнице. – Генерал сильно ударил ее сзади рукой, направляя шокированную светскую даму по воде к выходу из салона. Наблюдая за ее уходом, он заметил небольшую черную деревянную статуэтку, плавающую в бурлящей воде. Его глаза расширились, когда он рассмотрел вырезанную из дерева волчью голову и кисти рук с длинными пальцами. Ли схватил этот один из уцелевших лотов аукциона и сунул его в карман пиджака Бен-Невина. – Передай это своим людям и скажи, что они теряют артефакты, а кровопийцы на этом наживаются. Теперь иди! – Гаррисон оттолкнул израильтянина, хотя от, судя по выражению его глаза, ничего не понимал.