в очи,

Где почиет их родной!

К милым я простер бы руки,

Улыбнулся бы, исчез,

Но знакомой лиры звуки

Потрясли бы близкий лес.

Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племен;

Тяжеле всех судьба казнит Россию;

Для славы и Рылеев был рожден;

Но юноша в свободу был влюблен…

Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,

Прекрасной обольщенные мечтою, —

Пожалися годиной роковою…

Бог дал огонь их сердцу, свет уму,

Да! чувства в них восторженны и пылки:

Что ж? их бросают в черную тюрьму,

Морят морозом безнадежной ссылки…

Или болезнь наводит ночь и мглу

На очи прозорливцев вдохновенных;

Или рука любезников презренных

Шлет пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,

И чернь того на части разорвет,

Чей блещущий перунами полет

Сияньем облил бы страну родную.

Тоска по Родине

На булат опе́ршись бранный,

Рыцарь в горести стоял,

И, смотря на путь пространный,

Со слезами он сказал:

«В цвете юности прелестной

Отчий кров оставил я,

И мечом в стране безвестной

Я прославить мнил себя.

Был за дальними горами,

Видел чуждые моря;

Век сражался я с врагами

За отчизну и царя.

Но душа моя страдала —

В лаврах счастья не найти!

Всюду горесть рассыпала

Терны на моем пути!

Без отчизны, одинокий,

Без любезной и друзей,

Я грущу в стране далекой

Среди вражеских полей!

Ворон сизый, быстрокрылый,

Полети в родимый край;

Жив ли мой отец унылый —

Весть душе моей подай.

Старец, может быть, тоскою

В хладну землю положен;

Может быть, ничьей слезою

Гроб его не орошен!

Сядь, мой ворон, над могилой,

Вздох мой праху передай;

А потом к подруге милой

В древний терем ты слетай!

Если ж грозный рок, жестокой,

Мне сулил ее не зреть,

Ворон! из страны далекой

Для чего назад лететь?..»

Долго рыцарь ждал напрасно:

Ворон все не прилетал;

И в отчаяньи несчастный

На равнине битвы пал!

Над высокою могилой,

Где страдальца прах сокрыт,

Дремлет кипарис унылый

И зеленый лавр шумит!

Тени Пушкина

Итак, товарищ вдохновенный,

И ты! – а я на прах священный

Слезы не пролил ни одной:

С привычки к горю и страданьям

Все высохли в груди больной.

Но образ твой моим мечтаньям

В ночах бессонных предстоит,

Но я тяжелой скорбью сыт,

Но, мрачный, близ жены, мне милой,

И думать о любви забыл…

Там мысли, над твоей могилой!

Смолк шорох благозвучных крыл

Твоих волшебных песнопений,

На небо отлетел твой гений;

А визги желтой клеветы

Глупцов, которые марали,

Как был ты жив, твои черты,

И ныне, в час святой печали,

Бездушные, не замолчали!

Гордись! Ей-богу, стыд и срам

Их подлая любовь! – Пусть жалят!

Тот пуст и гнил, кого все хвалят;

За зависть дорого я дам.

Гордись! Никто тебе не равен,

Никто из сверстников-певцов:

Не смеркнешь ты во мгле веков, —

В веках тебе клеврет Державин.

Суров и горек черствый хлеб изгнанья

Суров и горек черствый хлеб изгнанья;

Наводит скорбь чужой страны река,

Душа рыдает от ее журчанья,

И брег уныл, и влага не сладка.

В изгнаннике безмолвном и печальном —

Туземцу непостижная тоска;

Он там оставил сердце, в крае дальном,

Там для него все живо, все цветет;

А здесь… не все ли в крове погребальном,

Не все ли вянет здесь, не все ли мрет?

Суров и горек черствый хлеб изгнанья;

Изгнанник иго тяжкое несет.

Любовь

Податель счастья и мученья,

Тебя ли я встречаю вновь?

И даже в мраке заточенья

Ты обрела меня, любовь!

Увы! почто твои приветы?

К чему улыбка мне твоя?

Твоим светилом ли согретый

Воскресну вновь для жизни я?

Нет! минула пора мечтаний,

Пора надежды и любви:

От мраза лютого страданий

Хладеет ток моей крови.

Для узника ли взоров страстных

Восторг, и блеск, и темнота? —

Погаснет луч в парах ненастных:

Забудь страдальца, красота!

Песня дорожная

Без лишних денег, без забот,

Окрылены мечтою,

Мы, юноши, идем вперед,

Мы радостны душою.

Нас в тихий сумрак манит лес,

В объятия прохлады!

Для нас прелестен свод небес,

Нас призывают грады;

Для нас, журча, бегут ручьи

Под темными древами,

Нас, нас зовут в свои струи

И блещут меж цветами.

Для нас поет пернатых глас,

Шумят и шепчут рощи,

Светило дня блестит для нас,

Для нас светила нощи!

И грусть не смеет омрачать

Невинных наслаждений:

Ее от сердца отогнать

Нам послан дружбы Гений!

Его священная рука

Мои отерла слезы;

И спит в моей груди тоска;

И вновь цветут мне розы!

К Пушкину

Мой образ, друг минувших лет,

Да оживет перед тобою!

Тебя приветствую, Поэт!

Одной постигнуты судьбою,

Мы оба бросили тот свет,

Где мы равно