Закончив молитву, Агата подняла склоненную голову, и на ее лице снова, как бы машинально, засияла улыбка.

— Вы без труда нашли «Деррисдир»?

— Да. Если захотеть, то…

— Вы, наверное, сильно удивились тому, что в нашем округе очень мало дорожных знаков, указывающих путь к университету, да?

— Именно так и было, — ответил Франклин. — Я все глаза проглядел, пытаясь увидеть какой-нибудь указатель.

Эмерсон от души расхохотался.

— Местные начальники волосы рвали на себе из-за нас! Но в конце концов им пришлось сдаться.

Ректор протянул Франклину блюдо с омлетом. Несмотря на то что Фрэнк его об этом не просил, он не стал возражать, хотя со скрытой тревогой поглядывал на холодное мясо индейки и копченые сосиски, которые ему, по-видимому, придется съесть. Это будет для него пыткой: Фрэнк не любил плотно завтракать в такую рань.

Эмерсон, не замечая смущения гостя, продолжал:

— Вам необходимо знать, что среди наших студентов существует традиция развлекаться тем, что делать ночью вылазки вдоль окрестных дорог и уничтожать все таблички, указывающие на местонахождение нашего университета. Единственное, что они не трогают, — так это дорожные знаки, изготовленные самими учащимися. Они их делают в жутковатом готическом стиле.

Франклин вспомнил о сколоченном из старых дубовых досок щите, который он видел прошлой ночью.

— А чем это вызвано?

— Ну, во-первых, они попросту повторяют поступки, которые совершали их предшественники, — ответил Эмерсон. — А во-вторых, стремятся сохранить в себе веру, что находятся в некоем месте для привилегированных, которое укрыто от остального мира в лесах и которое им хочется сделать еще более «секретным». В общем, выходка детей с чрезмерно богатым воображением. Менталитет этих молодых людей, пытающихся выставить себя в роли «сильных личностей», зачастую похож на менталитет сектантов. «Заметать за собой следы» — это для них игра, своеобразный ритуал, который им очень нравится. Даже мы, преподаватели университета, уже давным-давно перестали с этим бороться. А вот кто из-за их выходок действительно страдает — так это люди, пытающиеся сюда добраться.

Льюис и Агата дружно рассмеялись.

— Я рассказываю вам об этом, учитывая ваш переезд в наш округ, — продолжил Эмерсон, и его лицо снова стало серьезным. — Тем, кто везет сюда ваши вещи, придется столкнуться с такими же трудностями. Советую вам сделать предупреждение, а еще нарисовать для них маршрут.

— Так и будет, уверяю вас.

Фрэнк выпил фруктового сока — держа буквально кончиками пальцев хрустальный стакан, показавшийся ему необычайно хрупким. Агата, пользуясь случаем, стала рассыпаться в комплиментах относительно матери Франклина.

— Льюис рассказывал мне, что ваша матушка была выдающимся преподавателем. Да? Она должна вами гордиться. Для вашего юного возраста вы получили прекрасную должность!

— Моя мать уже два года живет в Аризоне.

— Надеюсь, она как-нибудь к нам заедет. А какие курсы литературного творчества вы читали на вашем предыдущем месте работы?

— Я был ассистентом у профессора Грэмма, который возглавлял обучение студентов, решивших посвятить себя литературе. Он поручал мне проводить практические занятия по курсу художественного письма. А еще я вел занятия по стихосложению, анализу классической английской литературы и даже анализу саксонской литературы.

— Фрэнк читал в течение семестра курс, называвшийся «Синтаксис и воображение»! — воскликнул Эмерсон. — Подобный подход наверняка заинтересовал бы старину Майкрофта Дойла, вашего предшественника. По-моему, вы даже получили премию за этот курс, так ведь?

— Да, действительно. Но следует сказать, что профессор Грэмм относился ко мне необычайно благожелательно.

— Ой-ой-ой! Только не пытайтесь быть излишне скромным. Это удел простофиль.

— Как бы там ни было, вы написали прекрасную книгу, — сказала Агата. — «Тяга к перу, или Писатели за работой». Я сейчас читаю последнюю главу. А ваши будущие студенты ее уже прочитали. Они горят желанием познакомиться с вами. Вы им очень понравитесь.

— Спасибо, миссис Эмерсон.

Не успел Франклин хоть как-то воспротивиться, Эмерсон положил ему на тарелку копченую сосиску. Фрэнк, смирившись, стал откусывать от нее кусочки и очень медленно их жевать — как ребенок, который задумал увильнуть от того, чтобы съесть все блюдо. Он мысленно спрашивал себя, пытаются ли сейчас хозяева этого дома наглядно продемонстрировать ему свои изысканные манеры или же они и в повседневной жизни ведут себя точно так же. Фрэнк явно не испытывал восторга ни от окружавшего его интерьера, ни от чрезмерно обильной еды, ни от неестественной улыбки Агаты, ни тем более от молчания ректора, который время от времени внезапно умолкал и вел себя так, как будто его здесь нет.

Франклин невольно задержал взгляд на картине, которая висела на одной из стен: это был портрет человека, стоявшего в позе завоевателя мира, но при этом с взлохмаченной шевелюрой и бакенбардами, достойными английского карикатуриста.

— Это Ян Якобс, владелец поместья «Деррисдир», — пояснил Эмерсон, заметив заинтересованный взгляд Франклина. — Промышленник, обосновавшийся в Конкорде и сказочно разбогатевший на обработке кожи.

— Это он основал университет?

— Да, именно он. В свое время Якобс был дельцом, каких и сейчас мало, но при этом у него имелись кое-какие причуды. Он решил основать университет, для чего и выделил часть территории своего огромного поместья и даже лично поучаствовал в разработке проектов зданий. Первые занятия проводились в его замке. У него были довольно четкие представления относительно того, что он затеял сделать. Якобс, кстати, оставил свои наставления в письменном виде, и мы руководствуемся ими до сего дня.

— Правда? — удивился Франклин. — Своего рода правила?

Эмерсон улыбнулся.

— Ну, совсем не такие, как в каком-нибудь монастыре! Это скорее хартия, в которой излагаются принципы, не более того. В 1885 году хозяин поместья решил создать некое убежище для молодежи. Он предчувствовал, что система обучения и воспитания молодых людей вскоре утратит гуманистический характер и окажется под гнетом промышленных магнатов. Он считал, что рано или поздно придет время, когда у той или иной железнодорожной компании возникнет необходимость в разного рода специалистах для какого-нибудь южноамериканского производства и они начнут субсидировать определенный университет или учебную группу в нем, чтобы подготовить для себя инженеров. В результате, по мнению Якобса, университеты будут готовить уже не будущую элиту общества, а просто кадры для предприятий. Именно этого Якобс и опасался. Парадокс здесь заключается в том, что его хартия от 1885 года, пытающаяся отогнать мир коммерции подальше от дверей его университета, сегодня еще более актуальна, чем вчера. «Деррисдир» представляет собой университет, не вписывающийся в существующие вокруг порядки. Мы не находимся в зависимости ни от какого стороннего спонсора, потому что нашими «инвесторами» являются наши бывшие студенты или их потомки. Как бы ни складывалась обстановка, мы неизменно отказываемся подстраивать процесс обучения под тот или иной рынок труда. Мы даем нашим студентам незаангажированное и не связанное с корыстным интересом образование.