Грею действительно стало очень уютно. Закрыв глаза, не переставая слушать Хардиса, он прекрасно воспринимал все происходящее. Его ощущения сделались даже острее. Без напряжения он улавливай движение и шум не только внутри помещения, но и за его пределами. Двое, негромко беседуя, прошли по коридору мимо дверей кабинета. Ворчал лифт. В самом кабинете, откуда-то со стороны мисс Гоуэрс, донесся щелчок: кажется, она приготовила шариковую ручку и начала что-то записывать в блокнот. Грей ясно различал слабый звук от движения ручки по бумаге и, внимательно прислушиваясь к этому легкому шелесту, показавшемуся ему таким деликатным, таким размеренным и даже осмысленным, внезапно осознал, что может различать написанное ею. Он почувствовал, как она написала его имя заглавными буквами, затем подчеркнула написанное. Рядом поставила дату. Интересно, почему она перечеркнула ножку у цифры «7»?.. В соседней комнате зазвонил телефон, и это отвлекло его. Кто-то прочистил горло, прежде чем поднять трубку. Грей мог слышать каждое слово, но не стал прислушиваться. Внезапно он понял, что не чувствует боли. Впервые за много недель у него совершенно ничего не болело. Оказывается, если верить Хардису. это и есть ощущение транса…

– … и вы плавно движетесь назад, ощущая сонливость и слушая меня; ваше тело расслаблено, вы спите. Прекрасно, Ричард, все идет превосходно. Вы продолжаете ровно дышать, но теперь я хочу, чтобы вы сосредоточили внимание на своей правой руке, думайте только о правой руке, о том, как вы ее ощущаете, сконцентрируйтесь на ней. Вероятно, сейчас вы чувствуете, что она покоится на чем-то очень мягком, на чем-то легком, очень легком, на чем-то таком, что поддерживает ее, осторожно давит на вашу руку снизу, поднимает ее вверх, поднимает вашу руку, поднимает вашу руку все выше…

Едва Хардис произнес эти слова, Грей почувствовал, что ладонь его правой руки внезапно оторвалась от колена и начала подниматься вверх. Рука взмыла вверх сама собой, быстро и плавно, пока не вытянулась почти вертикально.

Александра Гоуэрс еще раз чем-то щелкнула, и Грей понял, что она включила секундомер. Он чувствовал, как она записывает: правая рука – 1 мин. 57 сек. Секундомер щелкнул во второй раз.

– Отлично! Просто замечательно, – сказал Хардис – Теперь ощутите свою руку в воздухе, почувствуйте, как воздух окружает ее, осторожно поддерживает вашу руку. Воздух охватил ее, он держит вашу руку поднятой, держит вашу руку, и теперь вы не можете опустить ее вниз, воздух не отпускает руку…

Пока он послушно пытался тянуть руку вниз, чтобы снова положить на колено, Александра Гоуэрс опять засекла время и сделала запись в блокноте. Грей понял, что прекрасно поддается внушению. Его даже начинало радовать это ощущение раздвоенности: разум и тело были полностью разделены и могли действовать независимо друг от друга.

– … удерживает ее наверху, но теперь я хочу, чтобы вы опустили руку, как только я досчитаю до пяти; я сосчитаю от одного до пяти, и ваша рука упадет обратно, но не раньше, чем я дойду до пяти. Ричард, один… два… ваша рука все еще наверху… три… четыре… теперь вы начинаете чувствовать, что воздух отпускает руку… пять… ваша рука свободна…

Словно по собственной воле, его рука медленно опустилась обратно на колени.

– … замечательно, Ричард, просто превосходно!

Я хочу, чтобы вы продолжали медленно и ровно дышать, все мышцы вашего тела расслаблены, когда я скажу, чтобы вы открыли глаза, по не раньше, чем я скажу, вы можете открыть глаза и оглядеть комнату. И когда вы откроете глаза и оглядитесь, я хочу, чтобы вы посмотрели – но только когда я скажу, – посмотрели на мисс Гоуэрс, поискали глазами мисс Гоуэрс, и, хотя вы знаете, что она здесь, вы не сможете увидеть се; она по-прежнему здесь, в этой комнате, однако вы не в состоянии видеть ее, но не открывайте глаза, пока я не досчитаю до пяти. Когда я сосчитаю от одного до пяти, я хочу, чтобы вы открыли глаза…

Хардис все бубнил и бубнил. Внимательно слушавший Грей чувствовал, что этому негромкому голосу противиться невозможно. Он сосредоточился на Александре Гоуэрс, сидевшей в нескольких шагах от него. Она положила ногу на ногу и чуть ждалась вперед, с блокнотом на коленях, ручкой в одной руке и секундомером в другой. Он мог слышать се дыхание, различал едва слышный шелестящий звук, производимый ее чулками, когда она меняла положение ног.

– … вы откроете глаза, но не раньше, чем я досчитаю до пяти… Один… два… три… четыре… А теперь открывайте глаза… Пять…

Грей открыл глаза и увидел доктора Хардиса, стоящего рядом с ним, чуть сбоку, который смотрел на него с дружеским видом и улыбался.

– Вы не можете видеть мисс Гоуэрс, Ричард, но я хочу, чтобы вы поискали ее глазами. Внимательно оглядите комнату, но вы не сможете увидеть ее. Теперь смотрите…

Грей немедленно повернулся в ее сторону, ожидая увидеть ее сидящей в той самой позе, которую он так отчетливо себе представлял с закрытыми глазами. Но ее там не было. Полагая, что она могла перейти на другое место. Грей быстро оглядел комнату, но никого не увидел. Он снова посмотрел на ее стул, зная, что она находится именно там, и опять не увидел ничего. Слабый солнечный свет, проникавший через окно, падал на противоположную стену, однако даже тени ее там не было.

– Если хотите, Ричард, можете говорить.

– Где она? Она вышла?

– Нет, она по-прежнему здесь. Теперь сядьте, пожалуйста, поудобнее, откиньтесь на спинку и закройте глаза. Дышите ровно, позвольте своим конечностям расслабиться. Сейчас вы опять ощущаете сонливость.

Грей закрыл глаза. Он услышал щелчок секундомера, шорох шелковых чулок. Раздался звук шариковой ручки, бегущей по бумаге.

– Превосходно, – не умолкал Хардис, – все идет превосходно. Вы снова чувствуете, что медленно плывете в кресле, вы начинаете плавно двигаться назад; вы ощущаете сонливость, вы действительно чувствуете себя очень сонным и продолжаете плыть, заплываете глубже и глубже, так, очень хорошо, все глубже и глубже, и теперь я начну считать от одного до десяти, и вы будете уноситься все глубже и глубже, с каждым новым счетом вы уноситесь все глубже и чувствуете себя все более сонным, один… очень глубоко… два… вы уноситесь дальше и дальше… три…

Но дальше был провал.

Следующее, что услышат Грей, было:

– … Семь… вы станете посвежевшим, счастливым, спокойным… восемь… вы начинаете просыпаться и скоро совсем проснетесь, к вам вернется полнота ощущений, чувство покоя… девять… вы уже почти проснулись, теперь вы можете видеть дневной свет сквозь опущенные веки. Сейчас вы откроете глаза и проснетесь окончательно, вы чувствуете себя счастливым и спокойным… Десять… Теперь, Ричард, можете открыть глаза.

Грей медлил еще несколько секунд, сожалея, что все так быстро закончилось. Он удобно сидел в кресле, сложив руки на коленях, и не спешил прервать удовольствие: транс освободил его от уже привычного ощущения постоянной боли и неподвижности, и это дорогого стоило. Но его полузакрытые веки уже трепетали под прямыми солнечными лучами, и он открыл глаза.