Что-то случилось.

Он понял это сразу, как только увидел их лица. Хардис и Александра стояли возле его кресла, внимательно глядя на него сверху вниз. От легкомысленно-доброжелательной манеры, которую они демонстрировали в начале сеанса, не осталось и следа, теперь оба выглядели напряженными и озабоченными.

– Как вы себя чувствуете, Ричард?

– Прекрасно, – сказал он, хотя боль уже возвращалась и знакомое ощущение окостенения уже расползалось вдоль позвоночника, охватывая изувеченную спину, крестец, плечи. – Что-то не так?

– Нет-нет. Разумеется, нет.

Хардис явно чувствовал неловкость и отвечал односложно. Он отступил к другому креслу и сел, Александра отошла к окну и встала так, что Грей едва мог ее видеть. Солнце померкло.

– Вы помните, что происходило во время сеанса? – спросил Хардис.

– Думаю, да.

– Надеюсь, вас не затруднит рассказать об этом? Что именно мы сейчас проделали? Что запомнилось лучше всего?

Грей снова прикрыл глаза и задумался. Несмотря на возвращение боли, он был бодр. Он чувствовал себя посвежевшим и беззаботным, как после хорошего сна или длительного отдыха. Из того, что было во время гипноза, он, в сущности, не запомнил почти ничего: только монотонный счет, голос Хардиса, удивительно яркое восприятие сидевшей поблизости Александры Гоуэрс. Это были ясные, отчетливые воспоминания, но Грей каким-то образом догадался, что ожидали от него чего-то совсем другого.

Наконец он сказал:

– Помню, как вы считали, потом что-то было с моей рукой. Затем вы заставили мисс Гоуэрс исчезнуть. Думаю, после этого… вы, кажется, решили углубить транс, но я не могу с уверенностью сказать, что происходило после. Потом я начал просыпаться.

– И это все?

– Да.

– Вы абсолютно уверены? И потом вы сразу проснулись?

– Я все время необыкновенно отчетливо ощущал ваше присутствие, вас обоих. Это было исключительно ясное…

– Нет-нет. Меня интересует, что было после этого. Перед самым концом. Помните, как вы что-то писали?

– Совершенно не помню.

Позади него Александра Гоуэрс, по-прежнему стоявшая у окна и невидимая, произнесла:

– Значит, реакция спонтанная.

– Согласен, – откликнулся Хардис. Затем он обратился к Грею: – Вы превосходно поддаетесь гипнозу. Мне без труда удалось погрузить вас в глубокий транс и заставить мысленно возвратиться в скрытый амнезией период. Помните вы об этом хоть что-нибудь?

Вот это сюрприз! Грей лишь качал головой, пытаясь совладать с замешательством. Выходит, он действительно забыл часть сеанса, причем именно ту часть, когда под воздействием гипноза ему удалось вспомнить то самое, чего он не помнил наяву. Это, пожалуй, было уже слишком – странные шутки подсознания.

– По моему указанию вы вернулись назад и попытались вспомнить события прошлого года. Нам удалось примерно датировать период провала: он приходится на конец минувшего лета. Взрыв ведь произошел в начале сентября, верно?

– Да.

– К процедуре погружения вы отнеслись вполне спокойно, но говорили быстро и возбужденно, и мы с трудом улавливали смысл. Я предложил вам описать, где вы находитесь, но вы не отвечали. Тогда я спросил, есть ли с вами кто-нибудь, и вы сказали, что с вами молодая женщина.

– Сьюзен Кьюли!

– Похоже на правду. Вы называли ее Сью. Но, Ричард, ничего определенного из этого пока не следует.

– Если Сью была со мной, это многое доказывает!

– Несомненно, и все же нам придется повторить погружение. Этот сеанс был слишком кратким, многое из ваших слов мы не поняли. Кое-что вы, например, произносили по-французски.

– По-французски?! Но я не говорю по-французски: Едва знаю пару слов. Почему под гипнозом я вдруг заговорил по-французски?

– Такое бывает.

– Что именно я сказал?

Александра Гоуэрс заглянула в свой блокнот:

– Вот одна фраза, которую нам удалось разобрать: «Encore du vin, s'il vous plait[1]» – будто вы сидите в ресторане. Ни о чем не напоминает?

– Если и напоминает, то не о прошлом лете.

На самом деле Грей точно помнил, когда в последний раз был во Франции. Три года назад он ездил в Париж в составе бригады, освещавшей президентские выборы. Их тогда сопровождала одна сотрудница агентства, свободно говорившая по-французски. Она-то и вела все переговоры, а сам он за время поездки не сказал по-французски и двух слов. Из всей этой поездки он хорошо запомнил только ночь, проведенную в постели с той самой сотрудницей. Звали ее Матильда, и она по-прежнему работала в агентстве, быстро продвигалась по служебной лестнице и сейчас уже занимала должность заместителя исполнительного директора.

– Во время следующего сеанса, – сказал Хардис, – я все запишу на пленку. Сегодня я не вел запись, поскольку не ожидал, что мы продвинемся так далеко. Думаю, вам все же следует взглянуть на это.

Он передал Грею листок бумаги, вырванный, судя по всему, из блокнота.

– Узнаете почерк?

Грей бросил беглый взгляд на листок, потом уставился на него с изумлением.

– Это мой почерк!

– Помните, как вы это писали?

– Откуда у вас этот листок?

Он быстро пробежал глазами текст. Это было описание зала ожидания в каком-то аэропорту: толпы людей, суета возле стоек регистрации, носятся дети, из громкоговорителей звучат объявления о рейсах.

– Похоже на отрывок из письма. Когда я это написал?

– Минут двадцать назад, когда были под гипнозом.

– О нет, этого не может быть!

– Вы попросили бумагу, и мисс Гоуэрс передала вам свой блокнот. Тогда вы замолчали и писали до тех пор, пока я не забрал у вас ручку.

Грей прочитал текст снова, но нет – ни одна струна в нем не дрогнула. То есть все выглядело знакомо, но лишь потому, что речь шла о самой обычной суматохе, скуке и нервозной атмосфере в зале ожидания, где ему приходилось не раз бывать. Последние полчаса перед посадкой неизменно приводили его в состояние крайнего раздражения. Сказать, что он боялся летать, – преувеличение, но он всегда нервничал перед полетом, дергался, желал, чтобы путешествие оказалось позади. Он вполне мог описать такое вот ничем не заполненное, вынужденное томление в зале ожидания в аэропорту, но как раз об этом нынешним утром думал меньше всего.

– Ничего не могу сказать, – произнес он наконец. – Понятия не имею, что это значит. А вы как думаете?

– Возможно, это часть письма, как вы сказали. Или отрывок из книги, прочитанной давно, или фильма. В общем, проделки памяти. Или, возможно, это было с вами на самом деле, и воспоминание об этом всплыло под гипнозом.