– Софи, – опять мягко заговорила мама, – мы с папой очень любим тебя и желаем только счастья. Поверь. (Я скептически поджала губы.) Ты еще слишком молода и неопытна и не понимаешь своей удачи. Если бы ты приняла предложение герцога…

Я отрицательно мотнула головой.

– Нет, ни за что! – отрезала резко.

Восемнадцать лет я слушалась родителей. Они были для меня непререкаемым авторитетом, их мнение было законом, пожелание – руководством к действию, обязательным к исполнению. Повиновение и уважение к ним было у меня в крови. Я всегда была послушной дочерью, но сейчас я взбунтовалась.

Мама немного растерялась, видя, что ласковые уговоры на меня не действуют и я не поддаюсь.

– И откуда он узнал обо мне, этот герцог? – в сердцах бросила я через некоторое время, чтобы хоть как-то разрядить тягостную атмосферу в спальне.

– Герцог видел тебя на балу в Олмаке неделю назад, – ровно ответила мама. – Он подыскивает себе новую жену, ему срочно нужен наследник. Вчера герцог нанес нам визит.

И, увидев мои поднятые в удивлении брови, добавила:

– Ты в это время была у портнихи. Он знает о нашем бедственном положении и готов закрыть глаза на отсутствие приданого. Наоборот, он сам дает за тебя сто тысяч фунтов.

– То есть все сводится к деньгам, – горько произнесла я. Цифра меня никак не впечатлила. В восемнадцать лет, что сто тысяч, что одна, для меня имело одинаковое значение. Гораздо обиднее было сознавать, что родители меня просто продают.

– София, мы разорены, – тяжело вздохнула мама.

– А откуда тогда деньги на мое представление ко двору? На платья? Украшения? – я недоуменно развела руками.

– Мой отец дал. Я пообещала ему удачно выдать тебя замуж.

– Удачно – это за шестидесятилетнего старика? – воскликнула я, вскочила и заметалась по комнате.

– А меня кто-нибудь спросил? – обернулась к маме. Мама молчала и только смотрела грустными глазами. И тогда я решилась.

– Мама, я не могу выйти замуж за герцога еще по одной причине, – произнесла решительно.

– Какой?

– Я влюблена и помолвлена, – наконец-то я выговорила то, что держала на сердце.

Мама ошарашенно вытаращила глаза.

– Его зовут Роберт Уайт, и он самый прекрасный человек на свете. Мама, вот увидишь, он вам понравится! Он умный и замечательный. Он заканчивает Кембридж в этом году, – я тараторила без умолку, а мама только шокировано смотрела на меня.

– Вот, – я бросилась к своему альбому, лежащему на столе, – вот его портрет. Правда, он красивый?

Мама перевела взгляд на рисунок. На минутку задержалась, рассматривая лицо, потом скорбно поджала губы и сухо спросила:

– Кто он?

– Сын священника, – ответила я торопливо. – Он очень талантливый, Роберт найдет работу, обязательно прославится и станет знаменитым.

Я заметила на лице мамы выражение брезгливости. Она презрительно почти выплюнула:

– Найдет работу?!

Я в растерянности стояла посреди комнаты и ничего не понимала. Мама ругала папу за неспособность заработать, приводила как пример своего отца. Она была просвещённой и образованной женщиной, знавшей не только языки, но и разбиравшейся в политике и экономике. Я простодушно сделала вывод, что она ценит ум и талант, и уж, конечно, не будет против Роберта. Оказывается, я была неправа? Я совсем не знаю свою маму? На моих глазах рушились наивные детские убеждения.

– Мама, – я опустилась перед ее креслом на колени и взяла за руку, – мы любим друг друга. Вот увидишь, он понравится вам с папой. Он чудесный. Роберт приедет после экзаменов просить моей руки.

– Где вы познакомились? – ровно спросила она.

– На каникулах, в Торки, – я ловила взгляд самого родного мне человека и не могла поймать: мама все время смотрела в сторону.

– Понятно, – мама встала с кресла. Я осталась сидеть на полу. – Это я захвачу с собой.

Она взяла портрет.

– Надеюсь, нам не нужно беспокоиться о твоей чистоте? – задала она странный вопрос.

– Ты о чем? – я непонимающе нахмурила брови.

– Хорошо, – кивнула своим мыслям мама и вышла за дверь, бросив: – До завтра.

Я поняла, что разговор не окончен – битва не выиграна. Но камень упал с плеч – я рассказала о Роберте. Половина дела сделана. Мама и папа смирятся с моим выбором. На дворе двадцатый век. Никто уже не выходит замуж по принуждению.

* * *

На следующее утро после завтрака меня пригласили в кабинет отца.

– Что это за помолвка, о которой мне рассказала твоя мать? – грозно спросил папа. Мама сидела в кресле и нервно сжимала и разжимала руки.

– Его зовут Роберт Уайт, папа, он приедет через несколько недель просить моей руки, – мое сердце колотилось от волнения, я изо всех сил старалась не расплакаться: ведь сейчас решается моя судьба.

– Ты глупая легкомысленная девчонка! – папа стукнул кулаком по столу. – Ты соображаешь, что ты говоришь? Какой Роберт Уайт? Какая помолвка?! Тебя нужно выпороть за такие…

– Роланд, – прервала тихо мужа мама, – так ты ничего не добьешься.

Папа попытался взять себя в руки. Вышел из-за стола, походил взад-вперед по кабинету. Я стояла возле входной двери и упрямо смотрела в пол.

– Софи, ты уже взрослая, я могу рассказать тебе правду, – начал отец совершенно другим тоном. – Мы в отчаянном положении, не сегодня-завтра придут кредиторы. За долги у нас заберут наш замок в Камберленде, этот дом в Лондоне и оставшиеся земли. Меня упекут в долговую тюрьму. Вас вышвырнут на улицу. Возможно, дедушка приютит тебя, Адель и маму, но что будет со мной? Мне осталось только пулю в лоб… Позор ляжет на нашу семью, на имя виконтов Нордвик. Ты этого хочешь?

– А дедушка? – проблеяла я тоненько. – Разве он не может помочь?

Я ничего не понимала. Мои наряды, мамины… Ежедневные посещения папой клуба, приемы, балы, светские развлечения… Мы живем так же, как жили раньше. Я не вижу бедности или чего-то необычного. Все так, как всегда.

– Что дедушка? Он ненавидит меня. Считает никчёмным прожигателем жизни, – папа горько рассмеялся. – Возможно, он прав, но теперь уже поздно что-то менять.

– Вот, – он сунул мне под нос газету, – прочитай сегодняшние новости.

Я машинально вцепилась в листок. Текст расплывался, из-за слез ничего не было видно. Я растерянно держала газету и переводила взгляд с мамы на папу.

– Дедушка почти разорен, – всхлипнула мама, – экспорт падает. Никто не покупает английскую шерсть и хлопок. Все везут дешевую из Америки. Папа в прошлом году взял заем у банка на модернизацию фабрики, поставил новые ткацкие станки, установил современное оборудование, вентиляцию. (Мама опять всхлипнула.) Теперь склады загружены товаром, но его никто не покупает. А сегодня банк, в котором он брал кредит, обанкротился. Папе нужно вернуть всю сумму в течение недели.