Эммалу не прогнал, позволил ей жить в этом доме, что делает ему честь.

— Ну, это было разумно — сохранить ее при ранчо. Ведь она уже зарекомендовала себя отличным работником и обладала обширными знаниями.

— Да, но тогда времена были другими. По сути, клуб стал принимать женщин только в последние годы. Очевидно, это неравенство дико возмущало Виолетту. Когда она начала заниматься ранчо, все над ней смеялись, называли слишком смелой, если она решила влезть в мир мужчин. Несмотря на отсутствие поддержки, она добилась успеха и считала, что заслужила членство в клубе в той же степени, что и любой другой владелец ранчо. К сожалению, члены клуба придерживались старомодных взглядов. — Гэбриел посмотрел на дом и улыбнулся. — А вот и Эммалу.

Старая женщина стояла на крыльце и махала им.

— Вы, двое, долго будете там топтаться? Заходите.

— Идем, мисс Эммалу, — отозвался Гэбриел.

Они поднялись по ступенькам.

— Мисс Эммалу, это моя жена Розалинда Бэнкс.

— Бэнкс, да? Она не взяла твою фамилию? Ну, зная твою семейку, я могу ее понять, — заявила старуха, ткнув его пальцем в грудь. — Похоже, у тебя, детка, есть выдержка, а выдержка тебе понадобится. Я помню его с тех пор, как он был малышом. С ним всегда было сложно. Тебе понадобится весь твой ум.

— Спасибо за совет, мисс Хиллиард.

— Зови меня Эммалу или мисс Эммалу, без всякой этой чепухи. Это мой выбор — остаться старой девой, и я горжусь им. В этом нет ничего позорного.

Гэбриел подавил улыбку, наблюдая за Розалиндой, на лице которой появилось озадаченное выражение. Эммалу развернулась и пошла в дом.

— Давайте, проходите. Нечего держать старуху на таком холоде!

— Она всегда такая? — прошептала Розалинда, поворачиваясь к Гэбриелу.

Он усмехнулся:

— Забавная, правда?

Они вслед за Эммалу прошли в дом и сели туда, куда она им указала.

— Вот так, — сказала старушка, когда Розалинда опустилась в кресло, залитое утренним солнцем. — Принести вам кофе?

— Мне не надо, спасибо, — ответила Розалинда.

— Роз предпочитает травяной чай. У вас есть такой? А вот я выпил бы кофе.

— Сейчас посмотрю. Люди мне корзинками носят всякую всячину. Большую часть из этого я терпеть не могу, зато в буфете всего полно.

Она пошла на крохотную кухоньку в задней части дома и принялась хлопать дверцами шкафов.

— Ты это так называешь? — спросила Розалинда, изогнув одну бровь. — Я бы назвала ее оригиналкой… никак иначе.

Через несколько минут Эммалу вернулась в гостиную, толкая перед собой сервировочный столик. На кружевной салфетке стояли чашки с блюдцами и тарелка с печеньем. Гэбриел вскочил, собираясь помочь ей.

— Нет-нет, молодой человек. Я сама, спасибо. Когда-то я все это носила на подносе, но в последнее время мне не так-то просто удерживать равновесие. Старость — это мерзость, но она лучше, чем ее альтернатива!

Она подала им чашки и только после этого села. Гэбриел мог поклясться, что слышал, как хрустнули ее кости.

— Розалинда, расскажи мне о себе. Гэбриел говорил мне, что ты шьешь платья.

Розалинда улыбнулась:

— Вроде того. Я возглавляю свой собственный модный бренд в Австралии, и мы продаем одежду по всему миру. В настоящее время я хочу открыть филиал здесь, в Америке.

— В Австралии, говоришь? Там у вас ведь тоже есть женщины-ковбои?

— Да, мы называем их джилеру.

— Гм, джилеру… А мне нравится, — кивнула Эммалу и переключила свое внимание на Гэбриела. — Ты встречался с этой назойливой журналисткой? Как ее зовут? Имя похоже на горную гряду. Ах да, Сьерра.

— Она донимает вас? — спросил Гэбриел, готовый броситься в бой, если понадобится.

— Ничего страшного, я с этим справлюсь. Все расспрашивала про Виолетту. Я сказала ей, что она была хорошим боссом и что после ее отъезда я стала работать на того парня, что купил ранчо.

А она насела на меня с вопросом, знаю ли я что-нибудь о том, что у Виолетты должен был родиться ребенок. Если честно, я предложила ей не совать нос в чужие дела и оставить прошлое в покое. Ей это не понравилось.

— Еще бы, — мрачно согласился Гэбриел. — Примерно месяц назад она спросила у меня, не мог ли кто-то из Каррингтонов быть отцом Хармона Вентворта. Совсем помешалась на этой теме.

— Я пообещала Виолетте, что ни одной душе не открою ее секреты, а она всегда мне все рассказывала. Говорила, что это лучше, чем исповедь! И все же был у нее один секрет.

— Она вам его открыла? — спросила Розалинда, в которой вдруг вспыхнуло жгучее любопытство.

Эммалу кивнула.

— Открыла, только я никому не расскажу, что она мне поведала. Точка. И я наверняка знаю, что она не спала ни с одним Каррингтоном, — добавила она.

После ее слов неизбежно возникал следующий вопрос: известно ли Эммалу, с кем спала Виолетта? По всей видимости, Эммалу знала больше, чем хотела показать. Одно было ясно: если у Сьерры Морган есть какие-то версии, основанные на фактах, от Эммалу подтверждения этим фактам она не получит. Старая женщина многие годы хранила тайны, и едва ли сейчас она поступит с ними по-другому.

Вскоре стало ясно, что Эммалу устала. Гэбриел встал, собрал все на сервировочный столик и отвез на кухню.

— Оставь там! — крикнула ему из гостиной Эммалу.

— Как скажете, — улыбнулся Гэбриел, возвращаясь в комнату. — Спасибо, что приняли нас.

— Ты же знаешь, мальчик мой, что я не люблю всяких церемоний. Приходи в любое время. И ты тоже, — обратилась она к Розалинде. — И берегите себя.

— Обязательно, — заверил ее Гэбриел.

— Спасибо за чай, мисс Эммалу, — поблагодарила Розалинда. — Была рада познакомиться с вами.

— Вежливая, — сказала Эммалу Гэбриелу. — Тебе стоит поберечь ее.

— Да, мэм.

Когда они сели в машину, Розалинда спросила у него:

— Что за тайна, связанная с ее бывшим боссом?

— Ходят всякие слухи. Прадед Карсона Вентворта, Хармон, считает, что в младенчестве его усыновили, хотя никаких записей, подтверждающих это, нет. Фотожурналистка по имени Ариэлль Мартин, приезжавшая в Ройял в прошлом году, провела кое-какое расследование и, кажется, решила, что Виолетта — его биологическая мать. Все это только предположения.

— А как это связано с мисс Морган?

— Мисс Морган вцепилась в эту тему, как собака — в кость. Она думает, что напала на сенсацию. Это многих возмущает и ставит под угрозу то, что мы четыре поколения считали истиной. Она вцепилась в дневник Ариэлль и копается в том, что той удалось выяснить. Она хочет узнать, с кем у Виолетты была связь. Черт, все это случилось тысячу лет назад. — Он покачал головой. — Лучше не трогать прошлое.

— Ну, ты хотя бы знаешь, что