оболочки? Зачем ей нужно было давать мне мою частную маленькую жизнь, в центре которой располагается позднее осознание неисправимых ошибок и через них – становление камнем?

– О какой еще Великой Жизни ты говоришь?! Вздор! Жизнь у тебя отбирает все, что ты хочешь получить, и пока ты не начнешь сам отбирать у нее, жизнь у тебя так и не начнется.

Был ли для «Б» этот диалог спором, в которых он так любил участвовать и побеждать, его отчаянным возгласом, желанием отыграться за что-то, что ему казалось утерянным навсегда, попыткой скинуть с плеч тяжелый груз тоски, или же просьбой о помощи? Все и ничего. Эмоции в нем сейчас кипели и сменяли одна другую. Для Собеседника же это была битва, выстоять в которой он считал своим долгом, иначе весь путь, который он проделал от своего преображения до сегодняшнего дня мог бы оказаться бесплодным и ненужным. И он обнажил свой сверкающий Меч.

– Жить и отбирать у Жизни?! Самоубиваться? Ведь я и есть Жизнь! Отбирать себя у самого себя? Ненасытен человек, который отбирает каждый день, каждый час у Великой Жизни, и своей ненасытностью он пожирает сам себя. Это может быть даже хуже, чем просто убить себя. В один момент у Жизни просто не останется ничего, чем бы она смогла еще порадовать человека, и такие, как ты, прикладывают к этому свою руку каждый день, каждый час, каждую минуту и секунду. А ведь все-таки в тебе, как и в каждом из них, сидит частица этой Великой Жизни, которая выражается в любви, такой маленькой и незаметной, но которая становится великой в тот момент, когда ты ее призываешь. Один раз уже ты переговорил меня и заразил меня Жизнью и этой любовью, и я знаю, что любовь к Жизни в тебе велика.

Собеседник разил своим Мечом и пытался сделать все возможное. Если бы он находился рядом с «Б», он увидел бы его холодный и острый взгляд, и, вероятно, не пытался бы говорить так красноречиво. Однако и в данной ситуации, находясь на расстоянии, Собеседник ощущал, что «Б» грациозно уходит от ударов, не пытаясь парировать их. «Б» изматывал его молчанием, и под конец своей короткой атаки Собеседник стал делать промахи: слова начали повторяться, мысль его начала терять очертания, голос потерял магию воздействия.

– Я все еще люблю тебя, мой друг, но Жизнь – она против тебя! – заключил «Б», откусывая кусок от хлебного ломтика, намазанного маслом.

– Белиз, Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика, Панама… и Эль-Сальвадор! – проговорил Собеседник, сам не зная зачем он это сделал. Звучала эта фраза как нельзя делано и была сейчас абсолютно ненужной. Она даже сослужила плохую службу, потому что «Б», поймав темп, в котором говорил Собеседник, улыбаясь и нарочно растягивая последний слог, сделал акцент на «Эль» и завершил ее одновременно с ним:

– … и Эль-Сальвадор!

А когда «Б» цинично пожелал Собеседнику спокойной ночи, выключил телефон и вернулся к уже остывшему чаю, он вдруг почувствовал отдаленное чувство сожаления и тоски. Иногда, пребывая в плохом настроении и делясь своими тяготами с близкими людьми, он явственно ощущал тот момент, когда ему вдруг становилось легко. И каждый раз это происходило именно тогда, когда он видел, как тяжело вдруг становилось выслушавшему его собеседнику. Тяжесть как будто пересаживалась с его собственных плеч на плечи друзей, а это происходило именно с друзьями, с теми, кто пытался помочь и подставить свое плечо. Как-то раз он даже рассказал о своем наблюдении Собеседнику, на что тот отвечал:

– Так оно и есть на самом деле! Зло именно так и распространяется по всей Земле. Пресечь же его распространение можно только если внутри тебя будет гореть Свет и мешать этому Злу, а сам ты будешь танцевать…

– … или же если у тебя вообще не будет друзей, – сделал логический вывод «Б», рассмеявшись над своей же шуткой.

Собеседник тоже смеялся в тот день, но сейчас он не мог сдерживать слезы горечи. Демон, в отчаянии покинувший его много лет назад, удвоил свои силы и нанес ему сокрушительный удар устами одного из самых дорогих его сердцу людей.

8

Один пропущенный звонок. Звонил «А». Скорее всего это по поводу очередной репетиции. Но почему он звонил так поздно? Неясность ситуации поторопила «К» с действиями, и он сразу ответил на пропущенный полуночный звонок.

– Привет! Ты вчера звонил, а я не услышал звонка. Скорее всего я был в душе. Заметил вот только что. Чего так поздно звонил? Я тут подумал, а вдруг что случилось?

– Привет! Да нет, все в порядке, все нормально. По правде сказать, ты вполне мог не услышать мой звонок, ведь я сразу дал отбой.

– Связь проверял или что еще?

– Скорее сомневался в необходимости звонить тебе, хотя вот сейчас ты перезвонил сам, значит все верно. Давай сделаем так: соберемся сегодня часа через два, к одиннадцати.

– Так рано? А что так? Почему не как обычно вечером?

– Разговор есть. Только постарайся найти «Б» и привести его с собой, ладно?

– Хорошо, позвоню ему. Думал вчера связаться с ним, но мы были у бабушки, весь день там провели. Ладно, к одиннадцати так к одиннадцати. До встречи!

9

– Три пропущенных звонка?! – удивился «Б», когда закончил разговор с «К», известившим его о сегодняшней ранней встрече в репетиционной, и увидел такое сообщение на дисплее телефона. – Кто же это мне звонил, и когда? – вполголоса размышлял «Б», – хотя я, скорее всего, знаю… Нет, ты смотри – не он!

Звонил «А», о котором «Б» вчера думал далеко не в первую очередь, тем более что звонки поступали в такое позднее время: в 23:20, в 00:20 и в 04:45. Первые два явно не были услышаны из-за шума музыки в ночном клубе, последний – из-за последовавшего за этим времяпровождением отключения мозга. Вечер был проведен шумно, весело, употребленный алкоголь исчислялся литрами, имена и голоса женщин смешались в одно бесформенное жужжание и сопровождались неизвестными ему образами длинноносых чертоподобных масок на фоне горящего пламени, которые время от времени произносили неуловимые скороговорки.

Сна «Б» явно не хватило, и он немного рассердился на «К», который рассказал о сегодняшних планах. Однако это было лучше, чем если бы он продолжал наблюдать эти жуткие картинки, которые беспощадно рисовало его подсознание. Пройдя в ванную, «Б» открыл кран и принялся жадно пить, набирая воду в ладонь. Утолив жажду, он закрыл кран и посмотрел в зеркало. Оттуда на него глядело помятое лицо с