Следя, чтобы вода не попала в глаза, я обмыла лицо ипромокнула его салфеткой. Из косметики я пользуюсь только тушью для ресниц,чтобы подчеркнуть глаза, да изредка подкрашиваю губы.

— Вам не идет эта помада, — заметила ЛидияПетровна, внимательно наблюдая за моими действиями.

Помада сейчас волновала меня меньше всего, поэтому япромолчала.

— Хотя подход у вас правильный, — не унималасьЛидия.

Тут я не выдержала и поинтересовалась, что она имеет в виду.Лидия посмотрела на меня очень внимательно и уселась на подоконник.

Не помню, говорила я или нет, что Лидия Петровна весьмапредставительная дама за сорок. Вид имеет величественный и ухоженный. Насекретарском месте сидит со дня основания банка, и сдвинуть ее оттуда нетникакой возможности. Вот и сейчас — казалось бы, новый начальник явился, новаяметла по-новому метет… Ан нет — Карабаса-Барабаса выпихнули, а секретаря нетронули.

— Вы, Женечка, умница, я давно это знала, —заговорила Лидия Петровна вкрадчивым голосом, — но меня вы не проведете, явас очень хорошо изучила… У секретарей, знаете ли, это профессиональное —разбираться в людях.

Я напряглась: неужели Лидия каким-то образом догадалась омоих фобиях? Этого только не хватало…

— Не смотрите такой букой, — рассмеяласьЛидия, — ничего нового вы не придумали. Просто обычный способ делатькарьеру.

— Вы шутите? — оторопела я. — Какая карьера?Я совершенно рядовой работник…

— Были им до сегодняшнего времени, — сказала Лидиятвердо, — но это скоро изменится, уж поверьте моему опыту.

— Но почему, что случилось?

— Не делайте вид, что ничего не понимаете, я все равноне поверю, — нахмурилась Лидия. — Начальник приходит на новое местоработы, и даже если у него уже есть свои люди, он не может сразу заменить имивсех сотрудников, потому что они не в курсе дела и фирма может пострадать.Тогда он поступает следующим образом: потихоньку убирает с руководящих постовпрежних сотрудников и на их место берет людей из фирмы же, но рангом пониже.Таким образом, он убивает двух зайцев: дело не страдает, а приближенных к прежнемуначальству потихоньку отпихивают от пирога. И вас, я так понимаю, ИльяАртурович хочет поставить на место Ларисы Ивановны.

— Но почему я? — в полном изумлении завопилая. — Чем я лучше других?

— Ничем, — холодно сказала Лидия, — вы ничемне отличаетесь от других, разве что более дисциплинированны и болееответственно относитесь к работе. И еще вы некрасивы, и это сыграло главнуюроль. Если бы на вашем месте оказалась фотомодель, то все подумали бы, чтоновый начальник продвигает свою пассию. А про вас, уж простите, никто этого нескажет.

Вот, значит, как. Лидии не откажешь в умении объяснитьчеловеку все, чего он не понимает. Я усмехнулась, глядя в зеркало. В первый разв жизни некрасивая внешность пошла мне на пользу!

— А вы не боитесь, что и вас так же, как ЛарисуИвановну, захотят заменить? — нахально спросила я.

— Меня? — Лидия расхохоталась. — Да куда жеон без меня денется! Посадит на мое место девчонку-свиристелку, она понятия неимеет о работе. Во всяком случае, не сейчас… А уж потом я докажу ему, что безтакого секретаря он будет как без рук. Я умею быть полезной, — с намекомдобавила Лидия.

Я вдруг вспомнила, что меня ждет Карабас.

— Попробуйте эту помаду. — Лидия протянула мнечерный с золотом тюбик «Шанели».

Темно-красный цвет неожиданно оживил мое лицо, даже глазазаблестели.

— И непременно надо что-то сделать с волосами, —продолжала Лидия Петровна, — измените прическу, при вашей худобе вам нужныболее пышные волосы.

— Да… — Я склонила голову. — Помада, конечно,неплохая. Но, пожалуй, не стоит, а то шеф еще подумает, что я специально длянего прихорашиваюсь.

— Я говорила, что вы умница! — согласилась Лидия,протягивая мне салфетку.

Теперь можно было идти к начальнику.

Из-за двери переговорной доносился крик.

Я невольно замедлила шаги и даже задумалась — не отложить липосещение Антона Степановича. Но тот выразился вполне определенно, и янерешительно приоткрыла тяжелую дверь.

То, что я увидела, вызвало в моей душе изумление и чувствонеловкости.

Антон Степанович сидел за широким письменным столом с видомпобитой собаки. Точнее было бы сказать, что он не сидел за этим столом, арастекся по нему, как лужица подтаявшего мороженого. Его хотелось вытереть состола тряпкой.

Перед ним посреди кабинета возвышался Меликханов.

Он именно возвышался, несмотря на свой средний рост, и металв Антона Степановича громы и молнии.

— Думаешь, все останется по-старому? Будешь сидетьздесь удельным князьком, распоряжаясь финансами по собственному усмотрению? Какбудто банк — это твоя вотчина? Кончилось твое время! Я тебя насквозь вижу!Окружил себя фаворитами, подхалимами, которые тебе в рот смотрят! Развелсемейственность!

— Позвольте, Илья Артурович, при чем тутсемейственность? — попытался вставить слово наш бывший шеф. — Что выимеете в виду? Я не понимаю…

— Я знаю, что я имею! Ничипоренко из кредитного отдела— он тебе кем приходится?

— Он… он племянник моей жены, но при чем тут это?Толковый парень, справляется с работой…

Мне стало даже жалко нашего Карабаса — такой несчастный,измученный, униженный у него был вид.

— Это мы еще посмотрим, как он справляется! Но этоерунда, мелочь, а вот почему ты дал кредит «Астролябии»? Из каких такихсоображений, хотелось бы мне знать? В качестве гуманитарной помощи? Или тывообразил себя Санта-Клаусом?

— Кредит дал не я, а банк, — попытался возразитьАнтон Степанович, — «Астролябия» представила серьезный бизнес-план, полныйпакет документов… можете проверить… ее запрос рассматривали на общихоснованиях…

— Именно — кредит дал не ты, а банк! Это не твоиденьги, чтобы ты мог ими распоряжаться! И не забывай об этом! И документы яобязательно проверю, можешь не сомневаться! И не надо впаривать мне насчетобщих оснований! — грохотал Меликханов. — Наверняка они тебе откатобеспечили…

— Это оскорбление! — взвился Карабас. — Выответите за свои слова!

— Да? Это перед кем же? Не перед тобой ли? —Меликханов зверем взглянул на Антона Степановича и отвернулся к окну,проговорив другим голосом, негромким и каким-то скучным: — Учти — ты здесь ещеостался только потому, что твою деятельность хотят внимательно проверить! Чтобыты был под рукой — на всякий случай, понятно тебе?

И тут с лицом Карабаса что-то произошло.

Если до этого он казался совершенно раздавленным,безвольным, несчастным, как побитая собака, униженно просящая хозяина опрощении, теперь его черты отвердели. Антон Степанович смотрел в спинуМеликханова с такой ненавистью, что мне показалось — еще немного, и у тогопиджак на спине задымится. Я не сомневалась: если бы от него зависела жизньнового начальника, Карабас уничтожил бы его в ту же секунду.