Ну что ж! Сама виновата, что поддалась слабости! Ничего не поделаешь. А с Максом спорить не хочу, точнее не буду, чтобы не давать ему возможности воплотить угрозу в действие, ведь его член ещё до сих пор стоял колом. Видимо надеялся на продолжение, когда нёс в кровать, а я так быстро отошла от наваждения и испортила все его планы! Обломчик.

Наверное, его обаяние, действует только один раз…

Я перестаю причитать, мало того, уже не чувствую себя так ужасно из-за этого маленького предательства.

«Не измена», — вспоминаю его слова и долго думаю об этом. Странный он, но если у него такие понятия жизни, что ж, это его дело. А я, решаю всё же поговорить с Лёшкой и признаться ему во всём. Не хочу, чтобы у нас с ним были секреты, в начальной стадии наших отношений.

Простит или нет — не знаю, но я не смогу жить с этим дальше, и смотреть ему спокойно в глаза.

С этими мыслями я погружаюсь в глубокий, но не крепкий сон. Мне казалось, что я несколько раз просыпалась ночью, от звука работающего двигателя машины, от шагов, скрипа кровати. А уже утром, вспоминая эти неспокойные моменты, я поняла, что это был только сон. Такой желанный сон, где я лежала на кровати одна, без наручников и этого наглеца рядом. Сильные желания материализуются, а мои воплотились во сне, подарив мне короткие мгновения свободы.

Медленно пробуждаюсь и понимаю, что вновь нахожусь в крепких объятиях Макса. Отстраняюсь от него, и сразу замечаю, что он уже не спит, а смотрит на меня так же, как в первое наше утро, разглядывает, словно что-то выискивает и это меня немного смущает.

— Доброе утро, — говорит хрипло.

— И тебе, — получилось грубо. — Как ты себя чувствуешь? Как рана? — сразу исправляюсь.

— Лучше. Волнуешься? — не удерживается он.

— Мы сегодня ехать планировали, конечно, волнуюсь! — отвечаю, и его улыбка сразу исчезает.

— Не терпится?

— Уверена, тебе тоже не слишком нравится наше заключение. У меня дел полно и нужно приступать к работе! А ещё мне необходимо навестить подругу бабушки. Она знает, что я должна прибыть в посёлок и когда именно, поэтому может, обидится что я не зашла к ней или подумать неладное.

— Скоро уже всё закончится. Не волнуйся, — убеждает меня он, и я на это очень надеюсь. Сегодня годовщина смерти папы, и я хотела поскорее остаться одна. Два дня назад, перед отъездом, я отнесла на могилку отца букет цветов, и его любимые сигареты. Для меня до сих пор трудно принять его смерть, поэтому я наведываюсь к нему, только тогда, когда набираюсь достаточно сил. — Но сначала, давай хотя бы перекусим, — предлагает Макс, отрывая меня от грустных мыслей, и я растерянно киваю, соглашаясь.

После утренних процедур, я всё же кое-как переодеваюсь в заготовленную заранее ночную сорочку, длиной, чуть выше колен, из ярко-красного шёлка и лишь тогда иду в кухню. За полчаса, готовлю быстрый завтрак из яичницы, а после легкой трапезы, беру сумочку, которую оставляла в гостиной, и мы направляемся к машине.

За руль, садится Макс. Мне получается не с руки. Но здесь нас ожидает ещё один сюрприз — моя старая «колымага», подводит меня в самый неподходящий момент и совсем не хочет заводиться. Она вообще не реагирует, даже не пытается работать. Издаёт какие-то дергающие движения, при этом с выхлопной трубы стреляет как с гранатомёта и валит чёрный дым.

— Безрезультатно, — обречённо говорит Максим, после нескольких попыток завести двигатель.

— Нет! Этого не может быть! Всё ведь было в порядке…, — не верю я, сталкивая мужчину с водительского сидения, и приступаю сама мучить бедолагу. — Ну же! Давай! — подбадривала её, с ужасом в глазах прокручивая ключ в зажигании.

— Она не работает! — говорит мне Макс, а я чертыхаюсь.

— Ну, так справь её! — кричу.

— Твоя машина ты и справляй, — отрезает он. — Я нихрена не понимаю в этой рухляди, которая, наверно, старше меня лет на десять!

— Ты же мужчина! У вас железки в крови! — не угомоняюсь. — Ну, пожалуйста, Макс…, - клянчу, и он тяжело выдыхает. — Хотя бы загляни ей под капот…

— Если «пожалуйста» — то, хорошо. Посмотрю, — соглашается он, и я облегчённо выдыхаю. — Но это, ни о чём не говорит! Я никогда не ремонтировал подобные машины.

— Я всё понимаю. Просто попробуй.

И он пробовал. Часа три, ковырялся в ней, испачкался с головы до ног, но моя Волга, так и не подала признаков жизни. В итоге, я психанула. Сорвалась. Со злости отбила зеркало заднего вида, несколько раз ударила ногой по переднему колесу, но только повредила себе большой палец на ноге. Макс вовремя остановил меня, обхватив за талию, и унёс в дом, чтобы я не навредила себе ещё больше.

А потом полчаса отмывался в душе, и обрыскал меня холодной водой, чтобы я остыла. В итоге, добился моего успокоения, но только психического. Я перестала истереть, опустилась на мягкий коврик на полу ванны и разрыдалась.

— Эй, ты чего? — мягко спросил Макс, обнимая меня за плечи. — Я не узнаю тебя. Неужели, остаться со мной настолько плохо?

— Дело не в тебе. Хотя, это заключение уже достало. Просто…сегодня годовщина смерти папы…и я не могу найти себе места…, - признаюсь, а Макс успокаивающе гладит меня по волосам.

— Мне очень жаль. Чем я могу тебе помочь? — спрашивает, и я ему была так благодарна за соучастие. Что он пытался помочь. Лёша, никогда не задавал мне подобного вопроса, когда мне было так плохо.

— Просто, я хочу побыть в тишине, — объясняю, и он кивает.

— Ну, раз уж, так случилось, что мы скованы между собой и нераздельны, значит, я разделю твою боль вместе с тобой. Тебе нужно выпить и успокоится. В доме есть спиртное? — спрашивает он.

— Я брала с собой бутылку коньяка и водки, в подарок Виталине Анатолиевне — подруге бабушки…

— Нам нужнее! — обрывает Макс, поднимая меня на руки. — Куда идти?

— В гостиную, там сумка, — отвечаю, и он уносит меня вниз.

Напиться — не самый лучший вариант, но мне было необходимо расслабиться. Слишком много всего, навалилось сегодня на мои плечи. И я сдала…

А Максим, именно в этот момент, перестал меня дразнить, давить на меня, раздражать. Просто был рядом, утешал, выслушивал мои истории прошлого, боль и подливал ещё.

Мы начали с водки. Так захотел Макс. Сказал, что градус нельзя понижать, а я сомневалась, что мы дойдём до коньяка. Я никогда много не употребляла спиртного. Не напивалась в хлам, всегда думала о последствиях, а сегодня словно вышибло…

Первую рюмку, я выпила залпом, толком не закусывая. И уже после неё стало хорошо. По телу расползлось приятное тепло, и я расслабилась. Ушло напряжение, которое накалялось во мне за последние дни, разочарование, страх. Осталось только некая боль утраты, память о папе и воспоминания.

— Ты знаешь, он был самым лучшим отцом на свете. Любил нас с Миленой, берёг, как самое ценное в своей жизни. Мне так его не хватает…, - говорю, всхлипнув, а Макс, при этом, держит меня за руку, и легонько гладит большим пальцем внутреннюю сторону ладони. До мурашек по коже. Но это отвлекает от главной боли, и немного успокаивает.