МЮРИЕЛЬ ВЕРЛОРЕН. По-видимому, это кто-то, о ком мы не знали. О ком она нам не рассказывала.

РОБЕРТ ВЕРЛОРЕН. Невероятно! Не могу поверить! Выходит, мы многого не знали о нашей девочке.

ГАРСИЯ. Мне очень жаль, Боб. Иногда при расследовании вскрываются неприятные, болезненные факты. Но такая уж у нас работа. Нужно проверить все ниточки. Это одна из них.

ГРИН. Необходимо довести эту линию до конца и установить личность МНЛ. А значит, нам придется задавать вопросы ее подругам и знакомым. Сами понимаете, могут поползти разные слухи…

РОБЕРТ ВЕРЛОРЕН. Мы все понимаем, детектив. Делайте свое дело. Главное – найти того, кто это совершил.

ГАРСИЯ. Спасибо, сэр. Найдем.

Конец записи. 14:40».

* * *

Босх перечитал стенограмму, сделал несколько пометок в блокноте и перешел к протоколу беседы с тремя ближайшими подругами Ребекки Верлорен: Тарой Вуд, Бейли Костер и Грейс Танака. Но ни одна из девушек понятия не имела ни о беременности, ни о том, что могли означать буквы МНЛ, ни о тех отношениях, которые Ребекка скрывала от родителей. Все трое показали, что не видели Бекки примерно в течение недели после окончания занятий, что она не отвечала на звонки, а миссис Верлорен говорила, что ее дочь больна. Тара Вуд, работавшая вместе с Бекки в ресторане ее отца, сообщила, что в предшествующие убийству дни подруга пребывала в плохом настроении, почти не разговаривала, а все попытки выяснить, в чем дело, наталкивались на стену молчания.

Последний в папке конверт содержал посвященные делу газетные вырезки, которые Грин и Гарсия собирали на ранних стадиях расследования. Преступление гораздо шире и подробнее освещалось в «Дейли ньюс», чем в «Таймс». Объяснялось это тем, что «Ньюс» распространялась главным образом в Сан-Фернандо-Вэлли, а «Таймс» относилась к этому району как к нежеланному пасынку и помещала приходящие оттуда новости куда-нибудь в середину.

Поначалу ни та ни другая газета не сообщили об исчезновении Ребекки Верлорен, очевидно, разделив точку зрения полиции. Положение резко изменилось с обнаружением тела девушки: и «Ньюс», и «Таймс» поместили ряд заметок, в которых рассказывалось и о ходе следствия, и о похоронах, и о том впечатлении, которое убийство произвело на ее одноклассников. Появилась даже написанная в мрачных тонах заметка об «Айленд-хаус гриль». Опубликовала ее «Таймс», вероятно, ставившая целью побольнее уколоть соседей.

Оба издания указали на связь орудия убийства с ограблением, случившимся месяцем раньше, но ни в одном не упоминалось об угрозах антисемитского характера в адрес Сэма Вейсса. Ничего не говорилось и об обнаруженных в пистолете кусочке кожи и крови, на основании чего Босх сделал вывод, что полиция оставила эту улику при себе в качестве запасного козыря, который можно было бы предъявить подозреваемому, ежели таковой появится.

Он также обратил внимание на отсутствие в обеих газетах интервью с родителями убитой. Судя по их молчанию, Верлорены предпочли не выставлять свое горе напоказ. Это ему понравилось. В последнее время средства массовой информации со все большей настойчивостью вынуждали жертв трагедии поделиться утратой с широкой общественностью, поплакать перед телекамерой или выплеснуть чувства на страницы газеты. Родители погибших детей становились «говорящими головами» и появлялись на экране в качестве экспертов каждый раз после очередного убийства. Босха это коробило. Ему всегда казалось, что лучший способ чтить мертвых – это не кричать о них на весь мир, а хранить в душе, помнить и не забывать.

К газетным вырезкам прилагался пухлый конверт с логотипом «Таймс» и адресом в углу. В нем Босх нашел несколько цветных фотографий размером восемь на десять, сделанных на похоронах Ребекки Верлорен, состоявшихся через неделю после убийства. Очевидно, полиция заключила с фотографом газеты сделку: снимки в обмен на информацию. В прошлом он и сам заключал такого рода сделки, когда – в силу нехватки средств или других обстоятельств – не мог отправить на похороны полицейского фотографа. Детектив обещал предоставить репортеру эксклюзивную информацию, если тот окажет ему услугу, поделившись снимками собравшихся на панихиду. Делалось это на тот случай, если убийца, движимый желанием получить удовольствие от созерцания причиненного им горя, сам появится на похоронах. Обычно репортеры соглашались легко. Конкуренция на медийном рынке Лос-Анджелеса всегда отличалась особым напряжением, и успех репортера напрямую зависел от его доступа к информации и связей.

Босх стал рассматривать фотографии и тут вспомнил, что не знает, как выглядел Роланд Маккей в 1988-м. Снимки, полученные Киз Райдер, относились к гораздо более поздним временам его последних арестов. С них смотрел лысеющий мужчина с козлиной бородкой и темными глазами. Обнаружить нечто похожее среди десятков лиц подростков, пришедших попрощаться с Бекки, было невозможно.

Взгляд его задержался на фотографии родителей погибшей. Они стояли у могилы, прислонившись друг к другу, как будто боялись, что поодиночке могут упасть. На лицах блестели слезы. Роберт Верлорен был черный, а Мюриель Верлорен белая. Только теперь Босх понял, в чем причина экзотической красоты их дочери. Смешение рас часто дает результат, превосходящий все трудности и проблемы социального характера, с которыми сталкиваются такого рода пары в повседневной жизни.

Босх убрал фотографии и задумался. Изучая уголовное дело, он ни разу не наткнулся на упоминание возможности того, что одним из мотивов убийства мог быть расовый вопрос. Но теперь, с учетом того, что пистолет ранее принадлежал человеку, получавшему угрозы из-за своего вероисповедания, такая возможность если и не выходила на первый план, то по крайней мере заслуживала внимания.

Отсутствие же в уголовном деле указания на версию о расово мотивированном убийстве еще ничего не означало. В ДПЛА к проблемам межрасовых противоречий всегда относились с большой осторожностью. Стоило только заикнуться о чем-то подобном перед репортерами, и дело сразу перешло бы в разряд «горячих». Оно могло бы даже приобрести политическую окраску. Так что в данном случае Босх хорошо понимал сдержанность проводивших расследование детективов. По крайней мере пока.

Он положил фотографии в папку и закрыл ее. В ней было примерно триста страниц документов и фотографий, но имя Роланда Маккея не всплыло ни разу. Неужели он так и не попал в поле зрения полиции? И если так, то возможно ли, что Роланд Маккей и есть настоящий убийца?

Вопросы не давали Босху покоя. Он всегда старался доверять собранным в ходе следствия материалам, а это означало, что все ответы находятся где-то здесь, в пластиковых файлах. На сей раз изучение дела породило сомнения. Не в науке. Босх был убежден, что найденные в пистолете кусочек ткани и кровь принадлежат Маккею. Но вместе с тем что-то было не так. Чего-то не хватало.

Босх придвинул к себе блокнот, сделал несколько пометок. Точнее, составил список людей, с которыми хотел поговорить:

«Грин и Гарсия.

Мать и отец.

Школа, подруги, преподаватели.