Двумя днями позже, когда мы выехали на небольшую возвышенность, Виола вдруг ахнула и, натянув поводья, остановила лошадь. Она долго созерцала раскинувшийся на взморье город.

— Да уж, вот это стена так стена, — наконец восхищенно произнесла она. — А точнее сказать, две стены.

— Добро пожаловать в Константинополь, герцогиня, — сказал я. — Полюбуйся на стены Феодосия, на самом-то деле спроектированные и выстроенные его ученым сподвижником Анфимием, но что проку от императорского чина, ежели нельзя приписать себе чужую славу? Вот эти укрепления никому пока не удалось пробить. Если собрать кости всех воинов, павших на подступах к городу, — а они исчисляются легионами, — то высота сооруженной из них пирамиды все равно не превзошла бы этих великих стен. Здесь полегло не одно арабское войско. Эти стены сдержали и отбросили мощный поток гуннов. Вестготы, поглядев на них, начали сворачивать лагерь, а болгарский хан Крум, опустошивший соседние византийские города и имевший среди личных трофеев чашу из черепа императора Никифора[4], бросил на них только один взгляд и зарыдал, осознав, что достиг наконец предела своих завоеваний.

— Если столько великих царей и армий были остановлены этими каменными твердынями, то как же подобные нам смогут попасть внутрь? — жалобно спросила Виола.

Я показал налево.

— Возможно, мы просто пройдем вон через те ворота?

Она посмотрела на них и махнула рукой в другую сторону.

— А чем хуже те, что справа от нас?

Там высилась каменная арка, опиравшаяся на две огромные колонны полированного мрамора. В отличие от большинства городских стен, сложенных из кирпича и известняка, эта часть стены состояла исключительно из мраморных блоков, включая башни, и была украшена фризами и скульптурами. В тот арочный проем прошел бы даже сам Колосс Родосский, если бы вдруг ожил, да еще осталось бы место для его лучезарного венца.

— Да, герцогиня, губа у тебя не дура, — со вздохом признал я. — Неужели твои амбиции вновь горделиво возносят голову? Это же Золотые ворота, моя дорогая, и при всем своем герцогском титуле ты не достойна входить в них.

— Неужели? — фыркнула она. — Кого мне придется убить или усыпить, чтобы изменить этот обычай?

— Императора, — ответил я. — Даже сами императоры пользуются ими только в случаях триумфальных побед или коронаций. Кстати, вышеупомянутый император Феодосий легко проехал в них на спине слона с гордо поднятой головой, увенчанной к тому же высокой короной.

Наклонившись вперед, Виола похлопала свою кобылу по шее.

— Все в порядке, милая, — успокаивающе сказала она. — Ты меня вполне устраиваешь, хоть и не доросла до слона. Зато мы с тобой сможем, не сгибаясь, проехать в одни из тех ворот, что видны слева от нас.

Стены, отделявшие раскинувшийся на полуострове город от материка, тянулись от берега Мраморного моря до самого Влахернского дворца на южном берегу бухты Золотой Рог. Помнится, кто-то говорил мне, что схематические очертания Константинополя напоминают голову лошади, глядящей на восток. Эти стены, построенные на суше, с обоих концов переходили в морские стены, построенные не кем-нибудь, а императором по имени Феофил, моим тезкой[5]. Насколько я помню, он был незаурядной личностью и к тому же одним из немногих византийских императоров, взошедших на трон после естественной смерти престарелого предшественника. Согласно летописям гильдии, при нем состоял шутом парень по имени Дандери, который уберег его от убийства множества людей.

При взгляде издалека на эту каменную твердыню создавалось впечатление, что некий древний бог горшечников соорудил тут огромную чашу, в которую слил потом целый город.

Мы ехали вдоль наружного рва, и Виола то и дело тревожно поглядывала на высившиеся справа укрепления. Высота внешней стены составляла около тридцати футов, внутренняя была раза в два выше, и на своем протяжении эти стены попеременно прерывались то круглыми, то квадратными в плане башнями. Причем башни внутренних стен вздымались футов на сто, а то и больше.

Основная часть города была пока скрыта от наших глаз, хотя над внутренними стенами возвышался седьмой холм, Ксеролофон, с колонной Аркадия на вершине. Человек, никогда не видевший высоких гор, вполне мог предположить, что капитель этой колонны является высочайшей вершиной мира. Она решительно притягивала изумленные взоры любого завоевателя, вне зависимости от того, приближался ли он к стенам города со стороны суши или со стороны моря.

Мы проехали мимо военных ворот, мимо Ксилокерконских и Пигийских ворот, пересекли дороги, ведущие в Селиврию и к Святым источникам. Наконец Виола отвернулась от городских стен и вспомнила о моем существовании.

— Знаешь, Фесте, будет очень жаль, если мы, совершив столь длительное путешествие, так и не решимся зайти сюда, — заметила она. — Нас сочтут невоспитанными. Или ты успел запланировать атаку со стороны моря?

— Я хочу проехать через Регийские ворота.

— Ах, вот как? Ну, тогда понятно. А они что, гораздо красивее тех, мимо которых мы проехали?

— Да нет, не особенно.

— Почему же тогда именно через Регийские?

— Потому что если кто-то здесь убивает всех шутов, то он, наверное, ожидает, что гильдия пришлет кого-то им на выручку. А поскольку гильдия находится на западе, он, вероятнее всего, будет следить за воротами этого направления. Поэтому нам лучше доехать до северных ворот.

Мы спокойно продолжали ехать, пока Виола обдумывала мои слова.

— Тебе кажется, что в этом деле замешано много народа?

— Мне кажется, что береженого Бог бережет.

— Но возможно, от Анастасийской стены уже послали сюда весточку о нашем приближении.

— Возможно. Однако мы не встретили в пути никаких посыльных.

К деревянному мосту, перекинутому через ров, вел небольшой подъем. Я остановил Зевса и пригляделся к воротам, с обеих сторон которых внешние и внутренние стены были защищены сдвоенными башнями. Виола проследила за моим взглядом и вновь глянула на меня.

— Поедем?

Я продолжал смотреть.

— Ты чего-то опасаешься? — тихо спросила она.

— Угадала, — сказал я. — Мне еще не приходилось выполнять таких заданий. Я должен обнаружить неизвестно кого среди четырехсот тысяч жителей города. А он или они уже поджидают меня. И у них есть большое преимущество, учитывая, что я выделяюсь из толпы.

— Нас же двое, — заметила она.

— А наших здесь было шестеро, — ответил я, тяжело вздохнув. — Ладно, поехали.