трудовой славы. А музей был не обычный — его хранитель, учитель истории Николай Константинович Новиков (по прозвищу среди учеников — «Автомат» — Ни. Ко. Нов) разрешал собирать и разбирать восстановленные, до состояния щелчка, макеты — оружие, найденное поисковым отрядом, рассказывал о хитростях и тонкостях войны, тактике партизанских отрядов… много чего интересного. Так что, теорией Серёга был богат, осталось только перейти к практике…

Оружия нет — ерунда, добудем! Можно на местах боёв поискать (если уж они с ребятами ухитрялись находить патроны и поржавевшие винтовки через пол века, как война кончилась), а можно и у врага «одолжить».

Два дня пролежал Серёжка у просёлочной дороги, готовясь к операции по обезвреживанию немецкого курьера — мотоциклиста (тем более что немцы были ещё не пуганные и часто ездили по одиночке).

Курьер на приличной скорости поравнялся с натянутой поперёк дороги стальной проволокой, добавил газу и… Немец, ноги которого резко взлетели вверх, перевернулся в воздухе и грохнулся на землю, мотоцикл укатился в кювет, и только каска ещё неслась вперёд, громыхая о камешки.

Серёга моментально открутил проволоку, свернул её бухточкой, засунул в холщовую сумку, подбежал к немцу, который лежал в луже крови, булькая вытекающей из почти перерубленной шеи. Непонятно было, на чем держалась, вывернутая лицом к спине, голова…

Несколько дней Серёжка не мог есть и спать… Он убежал с того места, так и не сумев пересилить себя и взять винтовку, то, ради чего всё это сделал…

А потом, по дорогам, на запад, погнали наших пленных солдат: отстающих, раненых, выбившихся из сил конвоиры, недолго думая, пристреливали. И Сергей перестал жалеть о сделанном.

Первый автомат Серёжка приобрел до оригинальности просто, вспомнив некогда любимую приколку учеников по срыву занятий под кодовым названием «В школе бомба!» (Но он помнил и антитеррористическую шутку директора школы под лозунгом «План — есть план. Занятия переносятся на воскресение!»)

«А-а, будь что будет! — подумал Серёжка. — Ну не пристрелит же, я ведь ему помочь хотел!». И он «помог»…

Серёга бежал навстречу мотоциклисту, размахивая руками, крича: «Пан! Мина, мина!»

Гитлеровец остановился, направив «МР-40» на мальчишку.

— Minen?

— Да, мина! Вон она, — Серёжка твердил о мине, показывая на насыпанный им же бугорок земли с воткнутыми в него кусками проволоки.

Немец осторожно подошел к «мине» наклонился, пытаясь разглядеть получше, и получил по шее вытащенным из сумки булыжником…

Потом были и мелкие, и достаточно рискованные засады, обстрелы. В окрестных деревнях заговорили о партизанах не только жители, но и полицаи.

Из найденного и трофеев образовался небольшой складик оружия: 4 автомата и 6 магазинов к ним, 3 винтовки Мисина с патронами, 4 карабина Маузера К-98 с патронами, один пистолет «Вальтер» (вот с ним пришлось повозиться, пока разобрался с устройством) и 28 гранат. А с собой Серега всегда брал ППШ, пару гранат и «Вальтер»…

Гранат было 42, да у Боричевичей потратился, но не зря…

Серёжка лежал на печке и блаженствовал. Теперь он всё чаще и чаще заходил в близь лежащие деревни. Наступила поздняя осень, спать на лапнике у костра становилось настоящей пыткой: приходилось поворачиваться, как шашлыку, то одним боком к костру, то другим. Кроме этого, Серый помнил рассказ историка, что немцы, чтоб выявить партизан, просто обнюхивали одежду тех, кто хотел пройти через их пост. От кого пахло дымом, костром, автоматически попадал в разряд партизан и задерживался.

Резко забарабанили в дверь. Серёжка инстинктивно начал шарить руками в поисках ППШ, но вспомнил, что спрятал его и «Вальтер» у плетня со стороны огородов. Хозяйка дома откинула крючок, дверь распахнулась. В дом ворвался полицай.

— А ну быстро все к управе, шевелитесь!

К управе согнали всех жителей деревни: от мала — до велика. Немецкий офицер что-то говорил, но никто его не понимал.

— Кто-то из жителей вашей деревни, — начал объяснять переводчик. — Нарушил коммуникацию германских войск, которые освободили вас от власти евреев и коммунистов…

Дальше Серёжка уже не слушал. Вдоль выстроенных в линию жителей деревни двигался фашист с собакой, которая всех обнюхивала. Двигался к нему — Серёжке…

«Вот и всё, добегался! — подумал Серёга. — Надо же было резать этот чёртов телефонный кабель, когда шёл сюда!» Проводник и собака приближались… Собака обнюхивала Серёжку 2–3 секунды, которые показались ему вечностью. Он чуть было не бросился бежать… Хотел бежать, но ноги от страха не слушались… А собака прошла дальше.

Перед толпой стояли двое мальчишек, один чуть постарше Серёги, другой — помладше. Им было страшно, но старший держался.

— Мишку не трогайте, он ничего не делал… — попросил старший мальчишка.

— Was? — гортанно спросил у переводчика офицер. Они, смеясь, стали о чём-то говорить.

— Господин офицер решил, что если этот маленький бандит такой смелый, то пусть посмотрит на то, что его ожидает.

Мальчишкам связали руки, к стене управы приставили лестницу, а к перекладинам лестницы привязали две петли. Один полицай по команде офицера приподнял младшего мальчишку и сунул головой в петлю… В толпе закричали, мать Миши попыталась спасти сына, но не успела, офицер холоднокровно застрелил её из пистолета… Со всех сторон на толпу были направлены автоматы и винтовки… Мальчишка был маленький, его веса не хватало, чтоб петля затянулась. Через 15 минут один из немецких солдат «пожалел» хрипящего, посиневшего мальчишку и резко дёрнул его за ноги вниз, прекратив Мишкины мучения. А ещё через полчаса всё было кончено: площадь опустела, у лестницы, рядом с которой лежала убитая женщина, и на которой были повешены мальчишки, покуривая, лениво прогуливался полицай…

Сережка не мог себя простить за то чувство, что он испытал, когда собака прошла мимо. Подростки плохо понимают, что такое смерть, им кажется, что они будут жить вечно и с ними ничего не случится. А после того дня он понял, что смерть прошла рядом, но страха не стало, осталась только ненависть и злость…

… Немцы подошли совсем близко, уже отчетливо слышны их голоса. Серёжка плотнее прижался к стволу дерева, прицелился и выстрелил. Все, последние патроны из ППШ. Еще один неудачно высунувшийся немецкий солдат уткнулся лицом в землю.

«Вот и все, хана — Мурзику! Надо же было так глупо вляпаться…Откуда здесь немцы? Неужто реально думают, что я — партизанский отряд? Обошли и справа и слева, стрелять перестали, хотят живьем взять…» — подумал Серёжка.

— Партисан! Геб ауф! Сдавайся!

Сережка ответил…

— Этот мальчишка, кажется, спросил: «Ты кто такой?»[1] У кого? — немецкий солдат спросил у лежащего рядом с ним товарища по отделению.