Как-то странно ведет себя полковник. Даже для политработника, которые иногда любят в душу лезть. Да и что «политрабочему» делать в отделе кадров? Старлея на войну отправлять? Что-то здесь не то….

— Спасибо, товарищ полковник. Разрешите вопрос?

— Спрашивай.

— Товарищ полковник, у вас на кителе кадетский краб. Вы какое Суворовское училище заканчивали?

— То же, что и ты — Калининское. — Полковник расстегнул свой китель.

По суворовской традиции под закруткой знака об окончании Суворовского военного училища алел пятиугольный погон с ярко-желтыми буквами «Кл СВУ».

— У тебя, небось, такого нет!

— Обижаете! — Расстегнувшись, я продемонстрировал точно такой же. — Это мой первый погон. Уже восемь лет ношу!

Да, представляю, как глупо прозвучали мои «восемь лет», с такой гордостью произнесенные полковнику, который, наверное, служит больше, чем я живу на свете!

Мы пожали друг другу руки.

Выпускники Суворовских училищ негласно продолжают традиции царских кадет. «Кадет кадету — друг, товарищ и брат!» — для нас не просто слова. «Звериаду» в училищах в наше время, конечно, уже не писали, но «Заповеди кадетского товарищества» Великого князя Константина Константиновича в незначительно переделанном под советскую действительность виде свято соблюдали. Да и как не соблюдать слова, запавшие в сердце с самого детства: «…Военное товарищество доверяет душу, жертвует жизнью. На службе дружба желательна, товарищество — обязательно. Долг дружбы преклоняется перед долгом товарищества. Долг товарищества преклоняется перед долгом службы. Честь непреклонна, бесчестное во имя товарищества остаётся бесчестным. Подчиненность не исключает взаимного товарищества….Честь товарищества нераздельна».

Кадетское братство — это особое братство. Уже став офицерам и увидев знакомый значок на ком-либо, понимаешь: это наш человек, с нашей кадетской семьи. «Помни, чьё имя носишь!» — ещё один свято соблюдаемый по жизни всеми суворовцами девиз. Возраст уже не имел особого значения. Нас объединяла юность, а тех, кто постарше, то и детство в алых погонах, и по большому счёту неважно было кто, когда и какую «кадетку» заканчивал: Киевскую, Московскую или Уссурийскую, но если выяснялось, что новый знакомый — выпускник твоего СВУ, то появлялось ощущение встречи с близким родственником.

Около часа мы беседовали, вспоминая Калинин, своих офицеров-воспитателей, преподавателей. Кадровик несказанно был рад услышать несколько знакомых фамилий. Это были в основном учителя, которые преподавали в училище ещё с послевоенных лет. Более того, выяснилось, что мы оба с третьего взвода третьей роты и даже наши спальные помещения были в одном и том же месте. Полковник несказанно удивился, когда узнал, что мы пользовались одними и теми же тайниками под паркетом и подоконником.

Мой новый знакомый проводил меня до самого КПП, обнял на прощанье.

— Помни мою просьбу!

С неподъёмным чемоданом, обливаясь потом, делая остановки у каждого киоска, где продавались газированная вода или сок, я дотащился до какого-то проспекта. Решил немного отдохнуть и перекурить.

Вспомнив недавнюю встречу, мне стало немного неловко оттого, что от волнения или от неожиданности не поинтересовался фамилией и именем моего нового знакомого.

Остановил свободное такси.

— Слушай, брат, мне нужно попасть по этому адресу, — я назвал адрес пересыльного пункта.

— Командир, довезу без проблем. Садись! — водитель распахнул пассажирскую дверь и радушным жестом предложил занять место на заднем сидении.

— Хорошо. Но давай сделаем так: сначала покажи мне город, а потом отвези, куда я просил. Я в Ташкенте впервые и неизвестно когда ещё буду у вас.

— Всё покажу, как самому дорогому гостю. Останешься довольным.

Таксист, на вид примерно моего возраста, оказался довольно разговорчивым. Через некоторое время, когда он стал рассказывать о тех ужасах, что пришлось ему испытать в детстве вместе со своей семьёй во время знаменитого землетрясения, когда за считанные минуты красивый город превратился в груду развалин, он стал всё чаще переходить с русского на узбекский язык. После длинной фразы, о смысле которой можно было только догадываться, мой водитель-гид внезапно замолчал. Пристально посмотрел на меня.

— Вы туда? — Махнул он рукой в сторону солнца.

— Да, — ответил я утвердительно. Не трудно было догадаться, что таксист имеет в виду Афганистан.

Наша машина остановилась на окраине города возле какой-то чайханы. Среди глинобитных домов уходили в высь стрелы пирамидальных тополей. Вокруг было как-то по-деревенски уютно.

— Выходи. Чай пить будем. Ты такого никогда не пробовал. Здесь самый настоящий и самый вкусный чай. В Ташкенте лучше этого чая ты нигде не найдешь.

Мы разместились на свежем воздухе, в тени какого-то неизвестного мне дерева. Сидя, скрестив ноги по-турецки, обжигаясь, я пил из пиалы чудный по вкусу и аромату напиток. Даже не верилось, что это чай.

Мой дружок, Валера Матвеев, что вырос в Ташкенте, любил угощать нас в уже далёкой Эстонии своим фирменным чаем. Всегда было очень вкусно, но такого чая, как в этот раз я не пил никогда, и никогда ещё не получал такого удовольствия от этого напитка.

В неспешной беседе куда-то улетучились все мои тревоги и переживания. Перестала донимать жара. Не хотелось никуда уезжать из этого места, где, казалось, остановилось время, и за шелестом листвы и щебетанья птиц был абсолютно неслышным шум большого города….

На пересылке было пусто. Сдав свои вещи в камеру хранения — довольно-таки большое помещение со стеллажами, на котором стояло много разнокалиберных сумок и чемоданов, я поинтересовался у принимающего вещи бойца, куда подевался народ, ожидающий отправки в Кабул.

— Наверное, укатили куда-нибудь в город или в «Заравшан», пропивать оставшиеся деньги. А вообще это зря. Всё, что нужно можно найти и здесь. — Боец посмотрел с опаской на наполовину открытую дверь, подошел ко мне поближе и добавил шёпотом: — меня всегда можно найти тут или на КПП. Всё организую в лучшем виде.

Я не удостоил его ответом, а пошел искать коменданта. После выполнения формальностей по расселению, я поинтересовался, когда будет ближайший борт в Кабул, и сколько мне придётся здесь ждать отправки.

— Ближайший борт будет только завтра рано утром, около шести часов. Вы пока отдохните с дороги, а через час подойдите ко мне и я скажу вам уже всё точно. Возможно, вам и удастся улететь завтра. Я сейчас собираюсь отнести начальнику списки вновь прибывших, а через полчасика заберу утвержденные списки тех, кто убывает завтра. Вы хотите побыстрее улететь, или у вас есть ещё какие-то нерешённые вопросы? Просто так здесь сидеть и жрать водку вам никто не позволит….

— Товарищ майор, я вообще-то не любитель алкоголя. Да и дел у меня, кроме как навестить маму моего сослуживца, в Ташкенте никаких нет.