Александр Болотников был заместителем командира взвода, он же следил за общим порядком в помещении и на территории. За бесперебойную связь отвечал Штурмин.

Прием пищи был организован трехразовый. Первые три-четыре дня на обед, как правило, был плов, который, надо отдать должное, узбеки готовили хорошо. Обедали за одним общим столом в жилом помещении, где были размещены кровати. Другого места не было. Еще имелась кладовка, где хранились продукты, боеприпасы и личные вещи военнослужащих нашего гарнизона, она запиралась на замок, а ключ был только у меня. Желание узбеков есть плов руками за общим столом было сразу пресечено. Им пришлось принимать пищу отдельно ото всех. Потом два-три дня готовилось другая крупа и макароны, последние два дня, как правило, ели рыбные консервы – кильку в томате. Выбирать меню особенно не приходилось, было что-то – и ладно. Я максимально следил за тем, чтобы бойцы мыли руки перед едой, ели лук или чеснок, который крайне редко встречался в рационе.

Отдельная статья пайка – это курево. Солдату было положено по норме 17 пачек сигарет в месяц, типа «Пальмира» или «Охотничьи», в простонародье их называли «смерть на болоте» – гадость страшная, дерущая горло, а табак был хуже, чем у знаменитой махорки. Некурящим выдавали сахаром, где-то 500 гр в месяц на солдата. У меня был офицерский паек, который дополнительно включал две банки сгущенки и 30 пачек сигарет «Столичные» в месяц. Так как стол был общий, то и сгущенка была общая и съедалась всем личным составом гарнизона в первые два дня. Про сигареты я узнал только через месяц (не было завоза), и при их появлении ротный сразу отгрузил мне сигаретный паек в 60 пачек со словами: «Кури на здоровье». В итоге бойцы получали по пачке «Столичных» за хорошее поведение, вроде бы как поощрение или когда у всех закончилось все курево.

С танкистами мы располагались под одной крышей, споров и разногласий не было. Офицеры жили в одной комнате, все праздники проводили вместе, а какие на войне праздники: Сто дней до приказа, День танкиста, Новый год – вот собственно и все. Свои традиции танкисты чтили. Ежегодно во второе воскресенье сентября они отмечают свой профессиональный праздник – День танкиста. Не служа в танковых частях, о нем даже и не узнаешь, а тут танкисты – вот они, в охранении дороги и трубопровода. Взводный Юра Федотов построил личный состав, поблагодарил за службу, а вечером после прибытия всех танкистов на пост устроил праздничный ужин, насколько получилось это сделать в тех условиях.

Проложенный трубопровод со стороны зеленой зоны Чарикарской долины, постоянно был в зоне поражения. Практически ежедневно происходила замена простреленных и пробитых труб, что вызывало нервозность командования батальона и бригады. К нам зачастили проверки. Их устраивали заместители командира батальона и начальник политотдела бригады. Каждый проверяющий старался указать нам на недостатки: «Почему здесь не так? Почему там? Вид у личного состава какой-то неопрятный, грязный». Или вообще: «Где вы полдня находитесь, мы вас тут уже три часа ждем. Почему без бронежилетов и касок и что с проведением политзанятий для личного состава?».

Посылать проверяющих подальше было бы как-то не хорошо. Сначала я пытался оправдываться и рассказывать, что мы, мол, стараемся, но не успеваем латать дыры, что трубопровод проложен не в том месте, не хватает элементарного монтажного оборудования, пожар вообще тушить нечем кроме лопаты, да и охрана трубопровода не очень эффективна. Днем еще ничего, а ночью совсем беда. Бронежилетов у нас всего два и те привязаны к двери КАМАЗа, чтобы как-то обезопасить людей, касок не выдавали, а политзанятия – извините: не знаем политической обстановки в стране, не от куда. Позже просто выслушивал все претензии в свой адрес и ждал, когда монолог проверяющего закончится, и он с чувством выполненного долга убудет с гарнизона.

Сложившуюся обстановку хорошо понимал ротный, претензий не предъявлял, иногда спрашивал: «Трубы для замены еще есть?». Или: «Скажи заранее, когда нужно подвести аккумуляторы для радиостанции». Ротный Алексей Макеев – настоящий мужик со своими правилами жизни, типичный командир роты, наверное, времен Великой Отечественной войны. Без дела бойцов не наказывал, на похвалу тоже не был горазд, но если его выводили из себя, то получали сполна. Если слов солдат не понимал и продолжал хулиганить, то железный контейнер, хуже гауптвахты, вылечивал от всех нарушений. Больше двух часов никто не выдерживал. Возможно, это было негуманно, но уж извините, не в фантики играли.

Не смотря на сентябрь днем было очень жарко. За день нагревалось и здание, где мы жили. Ночью спать от духоты было невыносимо. Не спасали и мокрые простыни – два часа и все сухие. В дополнение еще кусали москиты. Эти насекомые распространены преимущественно в тропиках и субтропиках. В отличие от комаров, личинки москитов развиваются во влажной почве, а не в воде. Они являются переносчиками заболеваний между людьми и животными, в частности – лейшманиозов, бартонеллеза, лихорадки паппатачи (москитная лихорадка). Вот от укусов этих практически не видимых насекомых на второй недели моего пребывания в Афганистане у меня сначала поднялась температура, а потом началась лихорадка. Было то жарко, то холодно, встать с кровати не мог, всего трясло, температура держалась не менее 38. Есть не хотелось, только вода или чай. На второй день болезни приехал ротный Алексей Макеев, потрогал лоб – горячий. Везти в госпиталь? Там тоже не мед. Решили пару дней подождать.

Молодость победила, на четвертый день болезнь отступила. Температура опустилась до нормы, появился аппетит. К вечеру я сообщил на КП роты, что выздоровел и готов и дальше выполнять обязанности. Еще неделю после лихорадки была слабость, но эту уже не в счет.

Через три недели службы военные полуботинки, выданные в училище, от постоянного пребывания в керосине развалились. Старшина развел руками, но обещал помочь. Не лучше ситуация с обувью обстояла и у солдат. С подменным фондом было не очень, покупать обувь у афганцев не хватало средств. Со снабжением вообще дела шли не лучшим образом, но никто не жаловался. Не было тушенки (свежего мяса), а мы даже и не думали спрашивать, зато выдавались рыбные консервы, не было хлеба, и ладно, были галеты. Через три дня после обращения, старшина принес обувь. Ботинки были не новые, но добротные. Старшина поменял их на что-то в соседнем мотострелковом полку. Для нас это был выход.

Ранним утром 21 сентября 1982 года, как обычно после побудки, мы завтракали у себя, танкисты ждали, когда им