Прежде всего, я попросил «товарища подполковника» предъявить документы, внимательно посмотрел на предъявленное удостоверение, но кроме фотографии, похожей на предъявившего его человека, ничего разобрать не смог, так как надписи были на арабском языке. Что-то мне подсказывало, что он настоящий, из «наших». Пришлось избрать тактику нейтралитета. Я объяснил, что у нас разные сферы деятельности, и если трубопровод проложен здесь, то без команды своего начальства, перекладывать трубу не буду. Дальше я попросил его обратиться к нашему командованию и урегулировать данный вопрос. Подполковник осведомился давно ли я прибыл в Афганистан, и, услышав ответ, что без года неделю, усмехнулся и сказал, что начинаю я службу, наверное, правильно, но надо быть более гибким. Пожелал успехов и сказал, что, вероятно, еще увидимся, так как работаем на одной земле. На этом выезд был закончен, пролитое топливо собрали афганцы, владелец АЗС стал оборудовать место переезда через трубопровод, а мы продолжили обследовать трассу до ГНС-47.

Добравшись без происшествий до следующего нашего гарнизона, на котором находился Игорь Павлов, я по рации доложил о готовности трассы и попросил КП приступить к перекачке, сказал, что буду ждать, пока давление не выйдет на рабочие показатели, чтобы вернуться на свой гарнизон и не совершать холостой пробег.

ГНС-47 был более благоустроен, чем наш гарнизон. Он размещался в бывшем здании школы для девочек, и так же, как и наш, был огорожен каменным забором. Начальником ОП был командир батарей (комбат) старший лейтенант Сергей Зверев (фамилия изменена), который содержал территорию в образцовом порядке. С двух сторон поста в оборудованном укрытии стояли две пушки. Основной техникой артиллеристов были тягачи МТ-ЛБ6, которые всегда стояли в готовности к выезду. На посту была баня, где в качестве каменки использовались заполненные камнем артиллерийские гильзы, встроенные в глиняную стену и подогреваемую снаружи, очень приличный туалет на несколько точек, оборудованная для показа кинофильмов комната отдыха и досуга (ленинская комната), спальное помещение для личного состава с оружейной комнатой, столовая, кладовки и прочие помещения. На посту так же находились трубопроводчики и танкисты, которым были выделены отдельные помещения в западном крыле школы. Вдоль школы протекал ручей, ведущий свое начало от горного арыка. Вода в ручье была проточной и прохладной. Прилегающая территория ОП представляла смешенную растительность дикорастущих кустарников и виноградных полей.

Комбат был деятельным человеком и постоянно находил дела. Проводил занятия с личным составом по боевой подготовке, всегда был образцом во всем: аккуратно подстрижен, выбрит, в начищенной обуви, даже казалось, что он похож на «салдофона», но при этом все указания отдавал с улыбкой и не унижая человеческого достоинства. В планах у Сергея было поставить беседку для отдыха, а рядом с ней вырыть бассейн 3х10 метров, обшить бассейн доской по периметру, повернуть русло протекающего ручья в бассейн и построить трехметровую вышку. Надо отдать должное, за три месяца комбат выполнил поставленную самому себе задачу.

У трубачей на 47-м ГНС тоже были приличные условия жизни. Личный состав жил в отдельном помещении, спал на двухъярусных кроватях, командир взвода Игорь Павлов имел свою комнату. Столовую отгородили от подсобного помещения перегородкой, территория была благоустроена.

После проверки трассы и выхода на устойчивый режим работы НС мы вернулись на свой гарнизон. Все, чего хотелось, – поесть и немного поспать. События последних двух дней крутились в голове. Пожар, пробитые и простреленные трубы, ухающие танки и трассеры пуль над головой… Правда, были и хорошие моменты: все бойцы живы, и даже никого не задело. Думая об этом, мозг мог переключиться и давал передышку эмоциям.

Спал я недолго, проснулся от постороннего шума. В комнате горел тусклый свет от лампы танкового аккумулятора, стояли двое. Одним из них был Юра Федотов, второй был моложе Юрия и явно вел себя вызывающе. Спросонья я не понял, почему такой шум и на мой простой вопрос: «Что вы так кричите, что-то случилось?», второй ответил: «А ты кто такой? Лежишь, вот и лежи, тебя не спрашивают», – и повернулся лицом к Юре. Дальше все было как в замедленном кино. Собеседником Юрия был Алексей, лейтенант, командир танкового взвода с КП танковой роты, который был сильно пьян и прибыл на танке на наш пост с целью проверки боеготовности. На самом деле лейтенанту Алексею не хватало власти, его на месяц оставили в роте временно исполнять обязанности командира роты, и он прибыл «воспитывать» Федотова.

Алексей вынул из кобуры пистолет (офицеры-танкисты имели личное оружие – пистолеты «Макарова») дважды выстрелил в потолок. Посыпались остатки побелки, и практически в это же мгновение Юра врезал лейтенанту по физиономии. От такого удара тот отлетел в угол. Юра спокойно забрал у него пистолет и вышел в коридор. Зашли двое бойцов, забрали лейтенанта Алексея, и через несколько минут раздался гул танка, постепенно удаляющегося от нашего поста. Федотов зашел в комнату ровным и спокойным голосом сказал: «Гена, не обращай внимания на этого придурка, это уже не первый раз. У него с головой плохо, особенно когда выпьет, а пьет от страха. Хорошо, что никого не зацепило, стены из глины и пуля не срикошетила».

Потом Юра мне рассказал, что Алексей очень кичился своими связями и в Афганистан попросился ради карьеры. Он окончил в 1981 г. ташкентское танковое училище и после окончания полгода прослужил в учебном центре н.п. Чирчик, находящемся в 30 км от Ташкента. За полгода службы в Афганистане он не участвовал ни в одной операции, но был награжден Орденом «Красная звезда» за успешные действия по охране участка дороги на котором мы находились. Фактически, он получил орден за повседневную деятельность. На этой почве между Алексеем и Юрой постоянно возникали конфликты, Алексей пытался показать свое превосходство, зная, что у Юры достойный боевой опыт, а у него только амбиции. Забегая вперед, скажу, что через полгода Алексей получил контузию и после госпиталя был отправлен в Союз. Дальнейшая его судьба мне не известна.

Утро в Афганистане было особенным временем. Из-за гор медленно поднималось солнце, и только-только его первые лучи начинали возникать, как природа тут же переходила из состояния покоя в движение. В эти утренние часы слышались призывы муллы к утренней молитве, и ничего не напоминало о войне. Тишина была обманчивой. Проходил час–полтора, и треск автоматной очереди мог прервать чью-то жизнь.

Каждое утро танкистам на пост привозили завтрак и питьевую воду. Приезжал танк, с грохотом разворачивался на небольшой площадке перед зданием, выгружался бачок-термос с кашей, термос с чаем и бак с водой. Бойцы завтракали, и около семи часов