— Да, конечно. Пойдем.

Мы рука об руку шли через площадь. Из каждого бара такгромко орала музыка, что казалось, ударные врезаются друг в друга.

— Дай-ка я догадаюсь. — Она застенчиво глянула в моюсторону. — «Вечная ночь», да?

— Да. Ты там училась?

— Один раз попробовала. Но директриса... о, она меняневзлюбила. Миссис Бетани, вот как ее звали. Она все еще там?

— Можно подумать, она когда-нибудь оставит свое королевство,— пробормотала я.

— Ой, правда. В общем, я ей сильно не нравилась, и жизнь тамстала для меня не очень приятной.

— Я тоже не нравлюсь миссис Бетани. Мне кажется, она терпетьне может всех тех, кто... в общем, не она.

— Ты тоже убежала из школы? Потому что я сбежала.

Я улыбнулась:

— Только на выходные.

— Я никогда не смогу туда вернуться, честно. По крайней мерене раньше, чем... — Взгляд ее сделался отстраненным, она помолчала и тряхнулаголовой. — Не важно.

Мы шли в сторону вокзала, площадь осталась позади. Ячувствовала отчетливый несвежий запах ее тела. Само по себе это ничего незначило, думаю, все мы время от времени потеем, но если учитывать всеостальное... Мне стало ее очень жалко. Она не производила впечатление существа,способного о себе позаботиться. Как это, должно быть, ужасно — целую вечностьбыть одной, все сильнее и сильнее отставая от жизни.

И, наконец, я поняла — по-настоящему поняла, — зачем вампирыприезжают в академию «Вечную ночь». Я всегда знала, что мы склонны терять нитьизменчивого настоящего, и родители постоянно предупреждали меня, как легковдруг обнаружить, что твоя одежда на пару десятков лет отстала от моды, что тыне только не знаешь, что происходит на свете, но и знать не хочешь. Но яникогда не понимала, каково это, и что чувствуешь, так отдалившись от всего.Глядя на эту девушку, я наконец поняла.

Вокзал находился всего в нескольких кварталах от главнойплощади, но мне показалось, что мы шли очень долго. Видимо, это как-то связанос контрастом между шумом и суетой забитой студентами площади и мертвой тишинойприлегающих улиц. Горело всего несколько уличных фонарей, и поэтому здесь былотемнее. Моя спутница молчала. Очевидно, ей больше ничего и не требовалось, лишьбы идти рядом со мной.

Я глянула на часы. 23.55.

Белокурая вампирша с таким волнением отворила вокзальнуюдверь, словно боялась, что та заминирована. Маловероятно, поскольку вокзалпредставлял собой всего лишь небольшую хибарку между путями.

— Никого нет. Твой молодой человек еще не пришел.

— Не думаю.

Я с отвращением всмотрелась в помещение вокзала. А я-тонадеялась, что здесь будет мило или хотя бы уютно. Разумеется, нечегорассчитывать на то, что железнодорожный вокзал окажется подходящим местом дляромантического свидания, но здешняя обстановка могла бы быть поприличнее. Наполу протертый линолеум, тусклые лампы дневного света над головой и несколькодеревянных лавок, привинченных к стенам, — отнюдь не комната моей мечты.

А с другой стороны — ну какая разница? Какое все это можетиметь значение? Я знала, что через каких-то несколько минут снова буду сЛукасом, и как только мы увидим друг друга, мне не захочется обращать вниманиени на что вокруг.

Но вдруг для него все по-другому? Да, он написал такоедивное письмо, но ведь мы не виделись много месяцев! Что если между нами всеизменилось? Что если возникнет неловкость? Что если он больше не чувствуеттого, что раньше?

— Должно быть, ты так счастлива. — Вампирша устроилась налавке, подтянув коленки к груди, и постукивала обломанными ногтями по бледнымикрам. От одного ее башмака отрывалась подошва, — так счастлива, что ты большене одна. Иногда мне кажется, что я готова умереть, лишь бы не быть большеодной.

Мне было неловко это говорить, но я все же сказала:

— Извини, но сейчас мне бы хотелось остаться одной. Мы с нимдовольно долго не виделись.

— Время побыть наедине.

Она улыбнулась застенчиво и немного печально.

Я почувствовала желание извиниться за то, что бросаю ее. Нучто я могла сделать? Предложить ей вернуться со мной в «Вечную ночь»? Но обэтом она высказалась вполне категорично. Разве можно винить ее за ненависть кмиссис Бетани? И, словно почувствовав, что мне неловко, девушка сказала:

— Я понимаю, правда. Я просто хотела немного подождать,вдруг он не придет? Но... ладно.

Тут я услышала шаги на гравийной дорожке и резкоповернулась. В дверь вошел Лукас в джинсовой куртке, джинсах и черной майке.Темно-золотистые волосы немного отросли, но в остальном он был все таким же. Ясмотрела на него, и мне казалось, что я нырнула в нагретый солнцем бассейн,наполненный светом.

— Лукас? — Я сделала шаг вперед. Мне хотелось броситься вего объятия, но почему-то я не могла двинуться с места. — Ты сумел! Мы обасумели.

Но он смотрел не на меня. Он смотрел мимо меня — навампиршу.

— Отойди от Бьянки! — прорычал он.

— О нет. — Вампирша попятилась, пытаясь вжаться в угол. —Нет, нет, нет...

— Лукас, все в порядке. Она безобидная.

— Черта с два!

— Я говорила тебе, говорила, он охотится за мной! —закричала вампирша. — Он за нами обеими охотится!

Так вот кого она боялась. Она убегала от Лукаса!

Пальцы Лукаса сомкнулись на моем запястье — первоеприкосновения за столько месяцев. Он пытался оттащить меня к двери.

— Бьянка, уходи отсюда.

— Погодите, стоп! Вы оба! — Я переводила взгляд с одного надругую, но они меня не слышали, готовые вступить в драку.

Я не знала, что делать и что думать в эту долю секунды,оказавшейся очень длинной. И тут вампирша бросилась на нас, прыгнув, кактигрица, а Лукас оттолкнул меня с такой силой, что я споткнулась и упала начетвереньки, ударившись о бетонный пол. За спиной послышался треск ломающегосядерева.

С трудом поднявшись на ноги, чувствуя, как жжет ладони, я, ксвоему ужасу, увидела, что вампирша выталкивает Лукаса за дверь. Несмотря насвою девчоночью внешность и поведение, она, конечно же, была могущественнымвампиром — куда более могущественным, чем мне показалось сначала. Они с Лукасомна мгновение остановились в дверном проеме. Силуэты борющихся подсвечивалисьуличным фонарем. И тут вампирша швырнула Лукаса через поручни, и он упал прямона пути.

— Лукас! — заорала я.

Он лежал, не поднимаясь, и только моргал, словно у негоперед глазами все расплывалось. Очевидно, удар оглушил его.

— Тебе нужно запретить пугать молодых девушек. — Вампирша,как нервный ребенок, дергала себя за кудряшки, выбившиеся из узла на затылке. —Тебя нужно остановить. Я тебя остановлю.