Жизнь Ришелье заполнена до предела. Он мечтает создать богословский труд, который должен принести ему славу, и с увлечением отдается теологическим исследованиям. Он управляет, примиряет, воспитывает, обучает и, разумеется, активно проповедует.

Характерной особенностью проповедей Ришелье уже тогда было сочетание религиозных и политических мотивов. Он последовательно проводил мысль о том, что церковь обязана служить не только Богу, но и королю — его наместнику на Земле. Впоследствии идея подчинения церкви интересам государства займет в деятельности Ришелье одно из важных мест.

Как уже говорилось, Ришелье был усердным епископом, не пренебрегавшим ни одной из своих многочисленных обязанностей. Он умело руководил своей паствой. Сложная миссия, тем более что помимо «собственных», местных гугенотов Ришелье должен был считаться с близостью Ларошели, цитадели протестантизма, а также Сомюра и Фонтене, где гугеноты составляли значительную часть населения. Пока он борется с ересью силой слова и убеждений, дискутируя с протестантскими пасторами на богословских диспутах и в своих проповедях. Но недалек тот день, когда Ришелье сокрушит политическую мощь протестантизма, прибегнув к военной силе. Его целью — и тогда, в Люсоне, и позднее — была ликвидация именно политического влияния протестантизма. Он не замахивался на полное искоренение лютеранства и кальвинизма, понимая невыполнимость этой задачи. Для него как для политика речь шла главным образом о том, чтобы сделать гугенотов послушными и преданными подданными короля Франции, оставив им свободу вероисповедания. Однако в любом случае должны быть поставлены пределы дальнейшему распространению протестантизма. Именно в этом направлении и действовал епископ Люсонский. Вспоминая годы своего епископства в труде «Метод обращения тех, кто отделил себя от церкви», написанном на закате жизни и опубликованном уже после смерти кардинала, Ришелье писал: «Более тридцати лет назад, выполняя обязанности епископа в люсонской епархии, вблизи Ларошели, я часто думал… о всевозможных средствах, которые позволили бы привести этот город в повиновение королю. Эти мысли возникали тогда в моем сознании как мечты или пустые фантазии, но с тех пор Господь совершил то, что мне раньше представлялось лишь химерой…»

Знакомство с теологическим наследием Ришелье со всей очевидностью показывает, что он всегда тесно увязывал вопросы религии с политикой[7]. Так, в «Синодальных ордонансах», где Ришелье проповедует нормы христианской морали и поведения, он, по существу, ведет речь о гражданском повиновении и соблюдении общественного порядка, столь важных в то беспокойное время. Любопытно, что для объяснения всемогущества Бога Ришелье не находит ничего более убедительного, чем сравнение его с могуществом короля.

В своих трудах, как и в своих проповедях, Ришелье сурово осуждает еретиков, магов и колдунов. Сам же он был человеком глубоко суеверным: верил в счастливые и несчастливые дни, в предзнаменования и предсказания астрологов, в силу амулетов, с помощью которых тщетно пытался поправить свое здоровье. Так, разуверившись в лекарствах, епископ втайне прибегает к магии: под рубашкой в моменты обострения болезни носит ладанку (как утверждают его французские биографы — персидского происхождения), содержащую порошок из истолченных человеческих костей. В «Наставлении христианина», имевшем большой успех во Франции и переведенном на многие европейские языки. Ришелье проповедует строгость нравов и святость брака. Мужчина, соблазнивший девушку, обязан на ней жениться с согласия ее родителей. Всякий брак без отцовского благословения Ришелье объявляет «смертным грехом».

* * *

В 1880 году французский историк Арман Баше в одном из архивов обнаружил интересный документ, написанный рукой Ришелье в бытность его епископом Люсонским. Документ озаглавлен «Наставления и правила, которыми я должен руководствоваться, чтобы привести себя ко двору». Затаенные честолюбивые мысли и намерения Ришелье выражены в нем в столь откровенной форме, что некоторые историки усомнились поначалу в его подлинности. Внимательное исследование рукописи подтвердило, однако, ее подлинность, а Габриэль Аното, наиболее авторитетный биограф Ришелье, установил даже примерное время ее написания — конец 1609-го — начало 1610 года. Этот документ убедительно свидетельствует о том, что Ришелье никогда не забывал о смысле своего пребывания в Люсоне — о подготовке условий для во {вращения в Париж. Этой желанной цели он подчинил буквально каждый свой шаг, каждое свое слово.

Б «Наставлениях и правилах…» Ришелье предается мечтам о будущем возвращении в Париж и о том, как добьется расположения короля. Он воображает беседы с ним, детально продумывает свое поведение, даже жесты. Незаурядный психолог, Ришелье точно рисует портрет Генриха IV: «Слова, которые более всего приятны королю, — это те, что возвышают его королевские достоинства. Он ценит остроты и быстрые ответы и не любит тех, кто не говорит смело. Но делать это надо уважительно. Важно всегда знать, откуда дует ветер, и не подходить к нему (королю. — П. Ч.), когда он в плохом настроении, когда ему не хочется ни с кем говорить. В эти моменты он крайне раздраженно реагирует на попытки заговорить с ним… Особо надо остерегаться подавать голос в момент, когда король пьет вино».

Ришелье резонно отмечает, что во Франции карьера любого честолюбивого политика целиком зависит от благорасположения короля. «Хорошо бы дать ему (королю. — П. Ч.) понять, что только по несчастью ты пока способен оказывать ему незначительные услуги, но что для человека доброй воли нет ничего невозможного ради такого хорошего господина и такого великого короля».

Епископ Люсонский говорит о важности поддержки со стороны влиятельных при дворе особ. Необходимо, считает он, регулярно бывать в свете, на званых приемах и обедах, но не искать этих приглашений самому и постоянно сохранять достоинство. Быть на равных со всеми, не отдавать откровенного предпочтения кому бы то ни было, больше молчать и больше слушать, но не изображать из себя меланхолика или равнодушного; когда кто-то говорит, обнаруживать живой интерес. Собственное мнение излагать уважительно по отношению к собеседнику и ни в коем случае не резюмировать беседу и тем более не выносить осуждающих вердиктов.

На светских приемах говорить только о вещах, «которые не будут скучными для присутствующих и в то же время не представляют интереса для отсутствующих»: самые удобные темы — история и география; в разговоре избегать назидательности и не демонстрировать сверх меры своих познаний. Надлежит быть скромным, сдержанным, не возбуждать подозрений знаниями, выходящими за пределы общеизвестных фактов; демонстрация своих способностей может сослужить плохую службу. Если кто-либо рассказывает что-то новое, нужно без ложного стыда воспользоваться этим для расширения своей культуры, а при случае пересказать услышанную историю.

Избегать ненужной переписки, но всегда и сразу отвечать на полученные письма. Тщательно продумывать ответ, чтобы он не принес ни тебе, ни твоему адресату никакого вреда, даже в перспективе. Запечатывать письма только в последний момент для того, чтобы иметь возможность добавить туда несколько фраз. Опасные письма непременно сжигать, не доверяя их даже тайным шкатулкам. Снимать копии со своих наиболее важных писем и держать их при себе.