— Кстати, интересный факт, — она поднимает вверх указательный палец и говорит учительским тоном: — Пьяный мужчина гораздо более вынослив. Ты про турка расскажешь или надо вымаливать?

— И он теперь бесится страшно и ведёт себя как последний кретин.

— А ты? — спрашивает с интересом, отвлёкшись от турка.

— Пытаюсь быть профессиональной на работе, но если пересекаемся в нерабочее время — сдержаться не получается, — я понуро опускаю голову, а она хмыкает:

— Вот тебе и ответ. Он наверняка ожидал поклонения. Бог с ним, что за турок?

Я сходила за телефоном и показала ей фотографию, хохотнув:

— Оставил мне на память.

— Мать честная… — пробормотала мама, увеличивая его лицо на экране, — если ты от него случайно забеременеешь, я совершенно не буду возражать.

— Типун тебе на язык! — рявкнула, отнимая у неё телефон.

— А что? — продолжила, невинно хлопая ресницами. — Помру, а внучат так и не дождусь.

— Почему любой разговор заканчивается одним и тем же?… — я взвыла и ухватилась за голову, а мама засмеялась в голос:

— Потому что все они начинаются с секса!

Я подавилась чаем, долго откашливалась, заела неловкость куском торта и отправилась спать в свою старую комнату с кучей плюшевых зайцев и маленьких разноцветных подушек. Спокойно, уютно, тепло и никаких тебе использованных презервативов на полу и разъедающих нервные клетки воспоминаний.

К офису я подходила в прекрасном настроении. Наконец-то выспалась, убедилась, что с мамой всё в относительном порядке, вкусно позавтракала, плюс от неё до работы было ближе, в общем, день начался чудесно и даже неожиданная встреча у дверей с Тимуром не вывела из равновесия.

— Доброе утро, Тимур Александрович, — поздоровалась вежливо.

— Доброе, Диана, доброе, — ответил певуче, галантно распахнув передо мной дверь.

Так, ладно, внутренний баланс слегка покачнулся из-за того, что он обратился ко мне по имени, впервые за два года, но я отмахнулась от навязчивых мыслей и пошла к лифтам бодрой походкой.

Народу набилось предостаточно, обычное дело для утра, но ему это явно не пришлось по душе. Ещё одна монетка в копилку приятностей. Стою, лыбу давлю, вроде как о своём думаю. В последний момент чуть ли не с разбега влетает Карина, пробирается ко мне и спрашивает игриво:

— Во вчерашнем? — кивком указывает на мою блузку, а я закатываю глаза и пропускаю неуместный комментарий мимо ушей.

И тут она косится на Тимура. Потом на меня. Потом снова на Тимура. И я понимаю, что он тоже по вчерашнем костюме. Приехал раньше обычного и мы оба стоим в одном лифте и слабо улыбаемся собственным мыслям.

Дело — труба… теперь поползут нелепые слухи, распространяясь по офису со скоростью звука.

— Диана, зайдите ко мне через полчаса, — говорит Тимур мне в спину, когда мы с Кариной выходим на своём этаже.

Прикрываю глаза в досаде, а Карина весело хмыкает и многозначительно смотрит на меня. Через пять минут весёлость с неё как ветром сдувает.

Едва мы обе открыли рабочую почту, он заорала со своего места:

— Ну ты и шалава, Гордеева!

Рты отпали разом у всех, Танька подскочила со стула, выглядывая из-за перегородки, а я попыталась ответить по-человечески:

— Не знаю, что там тебе показалось…

— Да как же, показалось! — продолжает Карина язвительно, перебив меня на полуслове. — В Турцию захотелось нахаляву?! А что, билеты нынче дорогие, про путёвки я уж и вовсе молчу!

— Вот и молчи! — рявкнула на неё Таня, подлив масла в огонь.

— А ты мне рот не затыкай! Сама такая же потаскуха! Половину юристов через твою койку прошли! Два сапога пара, блин, вы друг друга достойны! Одна с начальником спит, чтобы в командировку слетать, вторая ради спортивного интереса ноги раздвигает!

Отдел оцепенел. Нина рядом слабо икнула, а я прикрыла глаза, пытаясь унять подкатившее к горлу раздражение, настырно требующее выхода в виде ответного крика.

— Что, стыдно?! — засмеялась Карина зло. — Не будешь в следующий раз воровать не своё! Работой надо заслуживать такие возможности, а не промежностью! Но не радуйся слишком уж, он так же вытрет о тебя ноги, как и…

Она неожиданно замолчала и села за свой стол. Танька скрылась за перегородкой, а все остальные старательно зашелестели бумажками и начали что-то увлечённо печатать. Я повернула голову и поняла причину: вошла Жанна.

— Ну, что же ты замолчала? — спросила она ехидно. — Давай, продолжай, нам всем очень интересно… выскажись… — и заорала дурниной: — Перед тем, как начнёшь собирать свои манатки! Уволена!

— Жанна Валерьевна… — залебезила Карина, подскакивая, как будто всё это время сидела на пружине, — я просто расстроилась, как же так…

— А я тебе объясню, — широко улыбнулась Жанна, медленно идя к её столу, — это я убрала тебя с поездки. И знаешь, почему? Потому что всё, что сложнее перевода на бумаге, вгоняет тебя в ступор! Потому что ты не провела ни одной встречи за последний год! Потому что ты не умеешь держать язык за зубами! Не умеешь вести себя в обществе! Потому что твой наряд на корпоративе на столько вызывающий, что на фотографиях видно какого цвета твои трусы!

— Я… — буркнула Карина, а Жанна ответила спокойно, но желчно:

— Вот именно. Их на тебе попросту не было. Собирай вещи и пиши заявление, — развернулась ко всем и объявила: — Ещё раз повторится нечто подобное — ищите другую работу!

И все разом опустили головы, включая меня. Я украдкой посмотрела на часы и с прискорбием констатировала, что в данную минуту должна стучать в дверь Соболева.

Карина заплакала, её тут же начала утешать коллега, шипя что-то и косясь в мою сторону, а Нина буркнула:

— Ты бы хоть домой заехала, переоделась.

— Да я, блин, у мамы ночевала! — возмущено зашипела ей в ответ.

— Ты же понимаешь, что это вообще никакой роли не играет, да? Эта уходя так хлопнет дверью, что треск ещё долго будет в ушах стоять.

— И что прикажешь делать? — уточнила язвительно.

— На меня-то ты чего взъелась? — удивляется Нина. — Мне до этих ваших страстей вообще дела нет. Отпахала смену и домой, мужа кормить, ребёнку жопу мыть. Просто совет на будущее: носи с собой вторую блузку.

— Мудро, но с опозданием, — вздыхаю и поднимаюсь.

— Иди-иди! — злобно смеётся Карина, вытирая рукавом слёзы. — Ублажай! — я игнорирую её, стараясь не сорваться на галоп. — Дрянь! Тварь! Из-за твоей зависти мне теперь работу искать!

«Молчи, молчи…» — повторяю про себя и выхожу из кабинета.

Иду к лифтам. Руки трясутся, саму всю колбасит внутри от напряжения, гадко, мерзко, противно! И самое паршивое, что, от части, она даже права. Переспала? Переспала.