Вскоре началась война с соседним царством и все молодые мужчины деревни были призваны в армию. Из молодежи в селе остался только сын старика: какой толк на войне от калеки?

Война была тяжелой, и из тех, кто ушел воевать, не вернулся ни один. Тогда соседи сказали старику: «Прости нас, старик! Ты снова оказался прав – падение твоего сына с лошади было благословением Небес. Пусть он и калека, но он остался жив и будет тебе опорой в старости. Какое счастье!»

И ответил старик: «Почему вы никак не можете обойтись без иллюзий?! Никто не знает, счастье это или несчастье. Это известно лишь Небу!»

– Все это я мог бы рассказать тебе короче и без таких красочных примеров, – продолжил Кань. – Но тогда тебе было бы скучно. А ты точно скучать не любишь. Заскучаешь – сразу перестанешь слушать. Нет, образцового студента из тебя уже не выйдет. Так что будем лучше встречаться в кабаке, потому что поесть и выпить ты любишь. Может, заодно чего-то и услышишь. Хотя ты так чавкаешь, что можешь все пропустить мимо ушей.

Уходил я из его кабинета, смеясь. Если так дело пойдет, то скоро я стану таким же смешливым, как Володя. Мирная буржуйская жизнь даже меня расслабляет. Кроме того, еще никто не предлагал мне учиться в кабаке. А что, мне нравится, только надо будет следить, чтобы не разожраться. А то помню, что мне устроил Ван, когда я вернулся из Союза и ему показалось, что я разжирел (а весил я тогда – точно помню – не больше пятидесяти килограммов).

*

В «Побеге бамбука» меня и до того встречали как уважаемого человека, но когда я пришел туда на следующую встречу с Канем, персонал словно подменили. Я прямо читал у них глазах: «Мастер Минь ужинал с самим боссом Канем и босс держался с ним, как с ровней. Мало того, босс позволил мастеру Миню заплатить за свой ужин». Смешно.

Кань явился минута в минуту и сразу приступил к делу:

– Надеюсь, ты понял: то, что я вчера назвал житейской мудростью, – это вообще никакая не мудрость. Такие фокусы чаще называют хитростью и к тому, о чем меня просил поговорить с тобой мастер Ван, они не имеют никакого отношения. Это так, развод для лохов. – Он подмигнул мне. – Перед тем как продолжить, я повторю вопрос, который задавал тебе, когда мы ужинали за этим самым столиком позавчера. Чем я тебя не устраиваю, как человек, который должен тебе передать некоторое знание? И, заметь, по просьбе твоего мастера. Тогда я ушел до того, как ты успел мне ответить. Но если тебе интересно продолжение, то нам придется это выяснить.

– Ну не знаю, – протянул я. – Может, потому, что я никогда не имел дела с бандитами. Кстати, сам Ван же и говорил, что мафия очень заинтересована в таких людях, как я, и предупреждал, чтобы я ни за какие деньги не связывался с такими, как ты.

– Какие деньги?! – засмеялся Кань. – Ты уже на первой нашей встрече сам видел, что я могу заставить тебя работать бесплатно и ты мне за это еще приплатишь. И сделать мне это достаточно просто. Нужно грамотно создать у тебя нужную иллюзию, что для меня совершенно не проблема. Вспомни, как качественно ты отделал моих людей. Можно сказать, ты им дал урок хорошего тона. Получается, что ты учил их манерам, то есть делал мою работу. И, заметь, совершенно бесплатно! Если знать, что ты любишь и умеешь делать и правильно тебя стимулировать, то тебе и платить не нужно. Ты и сам все сделаешь. Так что о деньгах забудь.

– Значит, потому что бандит! – стал заводиться я.

– Ладно, я бандит, – легко согласился Кань. – Причем крупная рыба. Но, видит Небо, моей вины в этом нет. Кем были твои предки? Лекарями, мастерами Ци-Гун и боевых искусств?

Я уже понимал, к чему он клонит, и потому смолчал.

– И выбора, кем стать, как я понимаю, у тебя не было. Тебя с малых лет, ни о чем не спрашивая, просто начали учить. А когда ты вырос, уже и спрашивать не надо было, тебе все это уже нравилось. Да что там нравилось, оно бурлило у тебя в крови. В общем, у тебя такая карма. У меня другая карма, все мои предки были, как ты говоришь, бандитами. Сами себя они называли черным обществом. Получается, что я был в таком же положении, как ты: у меня тоже не было никакого выбора. Ты сам не маленький, должен понимать, что между нами не такая уж большая разница, ведь иногда воин мало чем отличается от бандита.

– Это смотря какой воин, – недовольно пробурчал я, хотя прекрасно понимал, что Кань прав.

– Любой! – отрезал он. – В любом бандите есть воин, в любом воине – бандит. А в некоторых того и другого поровну и тогда не понять, воин он или бандит. Скажу тебе больше, именно из воинов и получаются самые лучшие мафиози. Солдаты – самое лучшее сырье для преступности, особенно организованной. Хороший, испытанный солдат привык исполнять приказы, он привычно готов и убивать, и умирать. И это не слова, а опыт.

– Кстати, – снова перескочил он с темы на тему, – тебе твой дед не рассказывал, как ему удалось пересечь границу, когда он бежал из Китая?

– Он не любит об этом говорить. Я спрашивал не раз, но все, чего я добился, это слова о том, что если бы не Ци-Гун, ему это никогда бы не удалось.

– Когда он пересекал границу, ему нужно было миновать небольшой китайский пост. На этом посту его задержали, но расстреливать не стали, потому что он вез с собой двух беспомощных стариков. До выяснения его посадили в подвал. Когда он понял, что «просто так» ему не выйти, он вышел «не просто так». Как он это сделал, никто не знает. После его исчезновения осталось пять трупов – четверо солдат и офицер. Что он с ними сделал, никто не знает, потому что никаких следов насилия на телах не было. Видимо, техника смертельного касания. Так что он тебя не обманул, можно сказать, что это чистой воды Ци-Гун. Хотя лично я бы сформулировал это несколько иначе.

Чем зарабатывал на жизнь твой учитель Ван до того, как стать охотником на тигров, тебе тоже наверняка неизвестно. Он этого никому не говорит. Но, думаю, тебе уже можно знать, ты большой мальчик, тем более той же породы. Во времена своей молодости, будучи непревзойденным воином, Ван участвовал в боях без правил. Само собой, за большие деньги и до смерти. Потом это ему надоело и он перешел на тигров. Говорил, что за тигра платят немного меньше, чем за человека, но зато для кармы не так плохо, да и риск меньше, чем сражаться с такими противниками, которые были у него в боях без правил, куда кто попало не приходил. Может, ты мне не веришь?

Чувствовал я себя странно. Я, давно никому не веривший, поверил этому бандиту, не далее как вчера показавшему, как блестяще он умеет «разводить» людей. Поверил с первого раза!

– Теперь они изменились и ведут правильный образ жизни, но даже они не всегда были святыми. Кстати, я не спрашиваю тебя, скольких людей убил ты. Думаю, больше, чем твой дед и Ван, вместе взятые. Намного больше! Я спрошу тебя иначе: ты уже посчитал, сколько людей тебе надо вылечить, причем не просто вылечить от какого-то пустякового заболевания вроде насморка, а спасти от смертельного недуга, чтобы хоть как-то уравновесить свою карму?

– Зачем ты мне все это говоришь? – со злобой спросил я.