Даже воспоминания о лихо проведенных когда-то операциях, всегда служившие мне внутренней опорой в минуты серьезных сомнений, не помогали. Тогда у меня было больше дерзости, мальчишеского запала, желания во что бы то ни стало доказать свой профессионализм. Сегодня я несравненно лучше подготовлен, но былого куража уже нет. Старость? Все чаще я вспоминал деда, его слова: «Ну а дальше, Леня, сам разберешься». Трудно, дед, разобраться, ох, как трудно! А каково было деду в лагере – десять лет под дулом автомата в тайге, за колючей проволокой? Интересно, что его держало в жизни, что позволяло надеяться на лучшее будущее?..

Но чувства чувствами, а усталость все равно победила. Я заснул, но тревога не покидала – мне снились кошмары.

Проснувшись, я не сразу понял, что нахожусь в шалаше и пока ничего плохого не случилось. В прошлом ночные ужасы меня тоже посещали, причем несколько раз, и в настолько непростые периоды жизни, что даже приходилось идти к рабби за советом. Мой улыбчивый рабби объяснил, что, во-первых, сны – это всегда хорошо. Считается, что с человеком, не видящим снов, наверху не хотят разговаривать. Во-вторых, Бог возвращает наши души в этот грешный мир на исправление. Если мы что-либо натворили в предыдущей жизни, то здесь обязаны расплатиться за свои деяния, ведь в духовном мире подобное притягивает подобное: обидел кого-то раньше – тебя обидят тут, убил кого-то – убьют тебя. Другими словами, в земном мире мы обязаны прочувствовать все то, что натворили в прошлой жизни. Но Бог любит некоторых людей. Во сне за ними гоняются, их калечат, даже убивают, с ними случаются разные неприятные вещи. Человек просыпается в холодном поту, что в действительности хорошо: прочувствовав и пережив ужас, очищаешься. Каждый такой сон Каббала считает отработкой греха, совершенного в прошлом или даже в предыдущей жизни. Однако не стоит забывать и высказывание Талмуда: «Сон – одна шестидесятая часть смерти». Каким же образом сон связан со смертью? Когда мы спим, бо´льшая часть души покидает тело, и оно в малой дозе принимает нечистоту смерти. А когда просыпаемся, то душа возвращается в тело и «дух нечистоты» удерживается лишь в кончиках пальцев. Вот почему существует древний обычай «нейгл васер» (вода для ногтей): сразу после пробуждения, не опуская ног на пол, следует омывать руки водой, с вечера оставленной возле кровати. Таким образом, сон может быть, с одной стороны, частью смерти, но с другой – малым пророчеством!

Стряхнув остатки неприятных видений, я привстал, насколько позволяла высота шалаша, и сделал несколько шагов к выходу, обнаружить который в полной темноте было совсем непросто. Все, чего бы ни касалась рука, отдавало ледяным холодом и влагой.

«Неужели за несколько часов нас занесло снегом? Как же Конин выбрался наружу? Ведь последний час дежурил он». Я нащупал в нагрудном кармане миниатюрный фонарик и в ту же секунду услышал звук разгребаемого снега.

– Товарищ майор, подъем! Вы меня слышите?

– Слышу, Толя, слышу. Ты сам-то как вышел?

– Да точно так же, не без дружеской помощи.

Меньше чем через пять минут бойцы, облаченные в белую маскировочную одежду, стояли в строю.

В нескольких словах, не останавливаясь на подробностях, я разъяснил суть задания, о котором никто из участников похода до сих пор практически ничего не знал.

– Десять минут на завтрак, пять – на уничтожение следов привала. Сейчас, – я поднес руку к глазам, – два тридцать пять. В два пятьдесят переходим границу.

Четыре лейтенанта шли мерным спортивным шагом друг за другом на расстоянии метров в пятьдесят-шестьдесят. За ними двигался я, замыкали цепь сержанты. Снежная буря, плясавшая в первой половине ночи по ту сторону границы, наконец-то стихла, и дикий лес встретил нас почти абсолютной тишиной, в которой слышалось лишь поскрипывание лыжных полозьев и частое дыхание лыжников.

Несмотря на темноту, прощупывание территории фактически началось. Я включил сканер – небольшой аппарат, на экране которого высвечивались координаты места, где концентрация металла превышала десять килограммов. Каждые несколько секунд смотрел на экран. Постоянно осматриваясь, я не забывал следить за временем: ровно через час после старта нужно собрать всех для обмена информацией и пятиминутного перерыва, что и было сделано. Затем – опять в путь. Но сначала я достал карту и маленький фонарик, сверил по компасу направление и рассчитал примерно пройденное расстояние, после чего едва заметной карандашной точкой отметил предполагаемое месторасположение отряда.

Густой мрак ночи еще не рассеялся, но опытный глаз уже различал признаки рассвета: восточная кромка горизонта начинала еле заметно светлеть. Легкий скрип широких полозьев почти не нарушал девственной тишины леса. Шапки снега, падавшие иногда с высоких сосен, заставляли нас вздрагивать, что вызывало невольные улыбки на лицах бойцов, раскрасневшихся от холода и лыжной ходьбы.

Старшего сержанта Баталина я выделил в учебке одним из первых. Рослый, сильный, немного нагловатый – такие делали погоду в своих подразделениях. Поручения и учебные задания он выполнял с подчеркнутой легкостью, но словно бы нехотя. За нарочито демонстрируемыми способностями скрывалось явное желание всегда и во всем оставаться лидером, поддерживать свой высокий авторитет.

Склонность сержанта при малейшей возможности игнорировать приказы я тоже отметил, но с подобной чертой характера вполне можно справиться. Для работы с таким, как он, нужны истинные командирские качества, а ими я обладал в полной мере. В самых сложных, специально подобранных для тестирования ситуациях, Баталин не терялся и не раскисал, а, как и подобает настоящему десантнику, концентрировался и находил решение. Это качество, одно из самых драгоценных для солдата спецназа, выгодно выделяло его среди многих других. Именно поэтому я выбрал его одним из первых.

Мы перешли границу ровно в 2:50 и продолжили быстро двигаться в сторону Хайлара.

Прошли первые часы на чужой территории. Относительно равнинная часть закончилась, впереди хорошо просматривались сизо-серые сопки. На очередной пятиминутке я провел общую проверку амуниции, после чего объявил:

– Условия похода усложняются. Впереди – беспорядочная гряда сопок. Отряд делится на две группы: со мной пойдут Одегов, Канищев и Баталин. Остальные – под команду Конина. Вопросы?

– Товарищ майор, вы планируете огибать каждую сопку с двух сторон? – Обращение обычно молчаливого Канищева прозвучало несколько неожиданно.

– Именно так… У тебя есть другие соображения?

– Да все просто: если вы решили огибать сопки, значит, мы по-прежнему углубляемся. Но можно ведь и иначе решить задачу, по крайней мере на данном этапе.

– Слушаю тебя внимательно. – Я невольно улыбнулся.

– По-моему, логичнее не углубляться по максимуму, а обследовать предгорную часть приграничной полосы. Во-первых, «Крот» с большей вероятностью выйдет на плоском участке, а не на холмистом…

– Верно…

– А во-вторых, маневры между сопками займут больше времени, чем поиски на равнинном участке.