— Она хочет вам сказать, мадам, что у нее есть две юных распутницы, помешанные на мужиках, что за ними нужен присмотр и что она думает поселить меня здесь, у вас, чтобы я за ними смотрела. Но я сказала: нет. И вам то же повторю. У меня есть на то свои причины, и я не хочу оставаться тут. И я уже сказала мисс Таггарт, что она зря потратилась на автобус. Я вернусь в город. Я не боюсь бомбежки — лучше бомбы, чем некоторые люди.

— Миссис Прайс, пожалуйста!

— Пожалуйста что?

— Успокойтесь!

— Нечего меня успокаивать, если я хочу говорить! И вообще, дорогу назад я смогу найти сама!

— Успокойтесь, прошу вас! — Мисс Таггарт повернулась к Алисии: — О, простите! Но если бы вы смогли взять девочек...

— Минутку! — Алисия протянула руку к обеим сразу, успокаивая их. — Если, как сказала... э?..

— Меня зовут Мэг. Миссис Мэг Прайс.

— Да, конечно... Так вот, как сказала миссис Прайс, за этими девочками нужен присмотр. Но я боюсь, что у меня в доме нет никого, кто бы мог присматривать за ними. И потом, мне сообщили, что... вернее, я поняла из разговоров в министерстве, что мне придется разместить военный персонал.

Лгать убедительно Алисии не составляло труда — за многие годы она достигла в этом деле больших высот.

— О! Я понимаю. В таком случае мне придется поискать другое место. — Мисс Таггарт посмотрела в окно и добавила сочувственно: — Как жаль, что такой прекрасный цветник пришлось превратить в овощные грядки. Вас это очень расстроило, не правда ли?

— Ну что вы, вовсе нет! Видите ли, цветы нельзя есть, а сейчас все мы должны помогать нашей армии.

— О да, конечно, я понимаю, — пробормотала мисс Таггарт, — нам пора. Автобус, знаете ли...

— Конечно, мисс Таггарт! Всего доброго!

Минуту спустя Алисия стояла у окна в гостиной, наблюдая, как обе визитерши торопливо шагают по направлению к шоссе. Алисия мысленно поздравила себя с тем, как успешно она выкрутилась из ситуации с этими девочками. Ах, если б не эта безобразная сцена, которую Эрнест устроил в спальне!.. Как ни тяжело это было признавать, такие случаи всегда расстраивали Алисию. Оторвав взгляд от окна, она посмотрела на часы над камином. Без пятнадцати три. Она мысленно улыбнулась — посетительницы, несомненно, опоздали на автобус.

Мисс Таггарт стояла, прислонившись к воротам, а ее спутница сидела на траве спиной к дороге, спустив ноги в придорожный кювет. Последние пять минут женщины провели в молчании. Обеих мучила усталость и жажда, и обе, правда, по разным причинам, были не на шутку рассержены. Мисс Таггарт злилась на миссис Брэдфорд-Браун, которая заставила их ждать почти двадцать минут. Она полностью разделяла мнение миссис Прайс об этих «деревенских господах», — они ни с кем не хотят считаться.

А миссис Прайс сердилась на то, что позволила убедить себя тащиться в такую даль. Не то чтобы она не любила сельскую местность, нет, скорее она терпеть не могла сельских жителей. Ну, может быть, и не всех, но так уж получалось, что милые и добрые попадались среди них крайне редко. А это последнее место, где мисс Таггарт хотела сбагрить ее с рук, оказалось даже хуже, чем дом приходского священника. Сам священник, отец Дринкуотер, был довольно симпатичным, а вот его жена... Уж очень она напоминала ту мадам, из-за которой они только что опоздали на автобус. Хорошо, что хоть она согласилась взять двоих армейских. Теперь пусть крепче запирает ящики со столовым серебром. Оглянувшись на дорогу, миссис Прайс вздохнула — за последние полчаса ни одной живой души, словно все повымерли.

Минут через пять мисс Таггарт отстранилась от ворот и сказала:

— Смотрите, вон кто-то идет.

Действительно, навстречу им шла девушка лет семнадцати-восемнадцати и пожилая, но крепкая женщина, опиравшаяся на палку. Поравнявшись с Мэг, женщины остановились, и пожилая, внимательно посмотрев на них, спросила:

— И давно ждете?

— О, уже... — мисс Таггарт посмотрела на часы, — двадцать минут!

— Плохо! Следующий автобус будет только через час. Не хотите ли пока выпить по чашке чая?

Мисс Таггарт и миссис Прайс переглянулись и почти в один голос ответили:

— О, конечно! С большим удовольствием!

— Что ж, — сказала Берта. — Тогда приглашаю вас к себе. Мой дом в пяти минутах отсюда.

Девушка помогла пожилой женщине подняться. Та улыбнулась в ответ:

— Жарко сегодня, не правда ли?

Лиззи кивнула.

— Да, жарковато. Но мне нравится, когда тепло. А вам, похоже, не очень?

— Да, вы правы, милая, мне не помешал бы прохладный ветерок.

Через десять минут все четверо сидели за кухонным столом, наслаждаясь ароматным чаем. Забыв о правилах хорошего тона, а может быть, и вовсе незнакомая с ними, пожилая гостья уплетала уже четвертую булочку.

— Боже! Я, — сказала она, обращаясь к Берте, — уже целую вечность не ела таких вкусных булок! Это вы их пекли?

— Нет, Лиззи. Она хорошо готовит, впрочем, и все остальное у нее тоже неплохо получается, — Берта гордо улыбнулась, словно говорила о своей дочери.

Ответная улыбка Лиззи была не менее искренней. Немного помолчав, Берта спросила:

— Вы не собираетесь возвращаться в Шилдс?

— Да, наверное, придется, — вздохнула миссис Прайс. — Я уже начинаю беспокоиться, не захватили ли мою комнату, я заперла там кое-какие пожитки, но вы же знаете, как это бывает. Ковырнут булавкой — и готово! Не удивлюсь, если приеду на пустое место. Правда, миссис Ридли, моя соседка напротив, обещала присматривать, но она целый день на работе, так что...

Берта взглянула в окно и увидела Джона, который направлялся к сараю, где хранились инструменты. Похоже, он собирался взять мотыгу, чтобы начать очередной поход против сорняков. Он делал это время от времени с переменным успехом.

Берта поднялась и взяла в руки палку.

— Извините, я выйду на минуту.

Когда дверь за ней закрылась, Мэг внимательно посмотрела на Лиззи.

— Сколько тебе лет, милая?

— Семнадцать.

— Ты выглядишь старше, по крайней мере, на год.

— О, если б начальники тоже так думали! Я бы уже давно записалась на курсы ПАР[1].

— А чем ты здесь занимаешься?

— Ну, дел у меня хватает. Хожу в школу по подготовке машинисток в Дурхеме, в прошлом году поступила. Еще занимаюсь музыкой, — матушка у меня отлично играет, а учитель она просто замечательный.

— Миссис Фултон сказала, что ты ее... как это... компаньонка. Значит, она тебе не мать?