— Не знаю. Думаю, смогу договориться о новом назначении. Все равно я вернусь в армию. Чем раньше — тем лучше.

Лили медленно выдохнула. Почему она так заволновалась? Через несколько месяцев Ноа все равно исчез бы из ее жизни. А зная, что скоро он наденет форму и умчится на далекую военную базу, она сразу же почувствует себя спокойнее.

— Получается, твое... состояние не является помехой?

— Все зависит от вердикта врачей. Кто знает, какие ограничения они придумают для меня. Но звание и опыт никто не в силах отнять.

Вот так. Он не останется. Значит, можно не обращать внимания на всякие там чувства, а просто заниматься своим делом, выполнять обязанности, возложенные на них женихом и невестой. Почему бы не открыться ему и не покончить с этим? Лучше объяснить Ноа, чего именно она боится.

Но тут Лили обнаружила, что собраться с духом — нелегкое дело. Слова просто застряли в горле.

— Ну и хорошо, — наконец выдавила она. — Ты вернешься к прежней жизни. Снова станешь капитаном Лэреми, верно? Будешь счастлив, как прежде.

— Конечно, — согласился он, но Лили увидела в его глазах беспокойство и поняла, что радость Ноа омрачена некими неизвестными ей обстоятельствами.

— Давай получим удовольствие от подготовки к свадьбе. Ну, ты не задержишься здесь надолго, а я не ищу никакой романтики, так что предлагаю сразу расставить точки над «i».

Однако, сказав это, Лили вспомнила свои ощущения, когда ее руки касались его сильной груди сегодня днем, вспомнила, как облизнула пересохшие губы, когда Ноа появился перед ней в смокинге. Кого она пытается обмануть? Еще парочка таких ситуаций — и он решит, что она к нему совсем не равнодушна.

Ноа шагнул вперед и поставил бокал на стойку. Сердце Лили замерло на какую-то долю секунды и забилось чуточку быстрее, словно догоняя пропущенный миг. Он стоял так близко, что ее терзало желание обнять его и прижаться к нему. Она не хотела все усложнять. Но она хотела Ноа, пусть и не желала признаваться в этом.

— Ты не похожа на женщину, охотно расставляющую точки, — бросил он, и его голос волновал каждую клеточку ее тела.

— Но это так, — возразила она, понимая, что лжет сама себе.

Лили взяла коробку с заднего сиденья и закрыла ногой дверцу машины. Эндрю и Джен уже уехали. Сейчас она оставит посылку и тоже отправится домой.

Дверь в дом была открыта, и она вошла внутрь, восторгаясь переменами, произошедшими здесь с тех пор, как Джен и Эндрю решили пожениться. Кухня была заново покрашена в белый и желтый цвета. Лили прошла в гостиную и поставила коробку на диван. В коробке были всякие украшения, а еще плавающие свечи и шелковые лепестки. Она погладила стоящую на столе хрустальную вазу. На ее свадьбе не было ничего подобного. Все делалось в спешке, все было просто, и...

Топот ног на ступенях оторвал ее от размышлений. Входная дверь распахнулась, Лили в испуге прижала руку к груди и бросилась в кухню — узнать, чем вызвана суматоха.

Ноа стоял у раковины, быстро наполняющейся водой из крана, и добавлял туда мыло.

— Черт, черт, черт, — бормотал он.

— Ноа!

Он обернулся, разбрызгивая воду, и отшатнулся, не ожидая увидеть ее здесь.

— Помоги мне, — велел Ноа, и она немедленно подошла к нему.

— Ты поранился? — Лили испугалась, что он повредил здоровую руку.

— Нет. Красавка жеребится, а Эндрю в Калгари вместе с Джен. Я могу все сделать и сам, но... — Он сунул руку в раковину. — Бред! Ты видела когда-нибудь, как человек пытается вымыть руку этой же самой рукой?

Лили облегченно вздохнула и подошла к нему.

— Дай сюда. — Она взяла антибактериальное мыло и стала оттирать пальцы Ноа. — Почему ты не воспользовался умывальником в конюшне?

— Вчера сломался кран, и мы еще не успели починить его.

Лили усердно намыливала руку Ноа, хотя от его голоса, прозвучавшего прямо над ее ухом, у нее по спине побежали мурашки.

— Лили?

— Что?

— Выше локтя, пожалуйста.

Она слегка побледнела, но быстро сориентировалась и старательно вымыла каждый дюйм его кожи, не оставив шанса ни одному микробу.

— Готово. — Лили шумно выдохнула. Даже такое безобидное занятие, как мытье его руки, казалось ей сейчас чересчур интимным. А если честно, она никак не могла забыть их вчерашнюю совместную трапезу.

— Спасибо. А теперь мне нужна твоя помощь.

— Моя... моя помощь? — выговорила Лили, заикаясь. Она никогда раньше не помогала при родах и не испытывала ни малейшего желания пробовать. — Ноа, я не знаю...

Он смотрел на нее сверху вниз, и она почувствовала себя совсем крошечной.

— Красавка справится сама. Я всего лишь подстрахую ее. Но у меня просто не хватит рук, как бы иронично это ни звучало. Если мне что-нибудь понадобится, ты это подашь, договорились?

Лили молча кивнула, глядя на свои ноги. На что, черт возьми, она подписывается?

Девушка заторопилась к конюшне, едва поспевая за Ноа. Когда они дошли до двери, он ободряюще улыбнулся:

— Расслабься, Лил. Говори тихо и спокойно — это поможет ей. Представь, что у тебя ребенок и ты хочешь... Никакого яркого света, никаких громких звуков — только тишина и спокойствие, поняла?

Лили моргнула. Ноа и представления не имел, насколько его слова ранили ее. Возможно, сказалась подготовка к свадьбе, а может, и вставшие перед глазами образы беременной Люси и ее мужа Броуди. Она надеялась, что можно забыть обо всем и двигаться дальше, но в последнее время постоянно и повсюду видела одно и то же. Когда-то давно Лили мечтала о детях. Они с Кертисом обсуждали это и сошлись во мнении, что надо окончить школу и найти хорошую работу, а уже потом думать о ребенке. Девчонка и мальчишка... Лили вздохнула. Недостижимая мечта.

Она вошла в темную конюшню. Было тихо, лишь из дальнего угла, оборудованного Эндрю под ветеринарный отсек, доносился шорох. Ноа зашел туда и наблюдал за кобылой, лежащей на подстилке из соломы.

— Разве мы не должны что-то делать? — поинтересовалась Лили.

— Пока нет. Надеюсь, и не придется, — сказал он тихо. — Жаль, что Эндрю уехал. Мы предполагали, что скоро начнется, но не средь бела дня.

Лили пригляделась. Кобыла лежала на боку тяжело дыша и выпучив глаза. Солома под ней была более темная, и у Лили появилось тревожное ощущение.

— Ноа... — Она смотрела прямо на пятно, но он лишь улыбнулся.

— Воды отошли, как это бывает у женщин. Вот и все.

— Ты же занимался этим раньше. — Может, ему вовсе не нужна ее помощь и она улизнет домой?

— Я вырос здесь. Конечно, занимался, и не один раз. — Он улыбнулся ей, и вокруг будто посветлело. — Мои лучшие воспоминания детства связаны с этим местом. Мы втроем сидели в конюшне до вечера, пока кобыла жеребилась. А потом отец готовил для нас горячий шоколад. Иногда, если засиживались слишком долго, он разрешал нам не ходить в школу.