— Лицо, как у твоего отца, когда он смеётся.

— Ну, я же спрашиваю! — рассердилась я.

Мама сразу извинилась и объяснила:

— Лицо человека, у которого прекрасная душа. Очень светлое. Любому, кто увидел бы его улыбающимся, стало бы понятно, что это человек с очень чистым сердцем.

Когда она говорит об отце, у неё лицо тоже становится очень добрым. И говорит она о нём медленней, чем обычно, она как бы очень бережно подбирает слова. Как будто собирает стёклышки на берегу моря.

Я уже много раз представляла себе встречу с отцом. Где бы это ни произошло, если я увижу папу, сначала я ему улыбнусь, а потом скажу:

— Приятно познакомиться!

— Приятно познакомиться, — наверное, скажет он мне. Может, мы пожмём друг другу руки. Он заметит, как похожи на него моя спина и лоб.

— Как дела? — пожалуй, спросит он меня потом. И посмотрит «ужасно красивым» улыбающимся лицом.

Пока я думала о папе, на душе стало легче.

•

С наступлением ноября я сразу решила, куда мы переедем. Город Сакура в префектуре Тиба. Пока я не сказала об этом Соко, но, похоже, в душе она и сама чувствует, что мы скоро уедем из Такахаги.

Мне было абсолютно всё равно, куда переезжать. Такахаги оказался куда более уютным местом, чем я ожидала, поэтому я решила уехать отсюда раньше, чем планировала. Я боялась расслабиться и окончательно привыкнуть к этому городу. Это ощущение возникало по отношению и к любому другому месту. Это оттого, что мне кажется, если я привыкну и останусь где-либо, я уже никогда не встречусь с Ним.

— Я обязательно вернусь, — сказал Он в тот жаркий сентябрьский полдень. — Я обязательно вернусь. Я обязательно разыщу тебя, Ёко. Где бы ты ни была.

— Где бы я ни была? — Тогда меня насмешили Его слова. — Я никуда не уеду. Я буду ждать здесь, пока Ты не вернёшься. Ни на шаг не уйду отсюда.

Всё-таки я не должна привыкать к тому городу, где Его нет, потому что это не то место, где мне нужно жить.

Сакура, похоже, очень тихий и спокойный уголок. Однажды в баре речь зашла об этом городке. Махо сказала, что видела якобы рекламные объявления о квартирах в строящихся домах, и что это — очень удобное место, поэтому я поехала туда посмотреть и, увидев этот город, сразу же твёрдо решила переезжать. Мне подходило и то, что там была большая музыкальная школа, в которую требовались преподаватели.

Я собираюсь поехать туда ещё раз уже вместе с Соко, чтобы выбрать подходящую квартиру.

— Почему ты дала такое обещание? — сказала мне дочь почти плачущим голосом. — Это ведь было целых десять лет назад.

— Ты же не такая глупая, чтобы выполнять его на полном серьёзе? — продолжала она.

Но я, конечно, сдержу слово. В особенности то, что дала учителю Момои.

— Хочу, чтобы ты уехала из Токио — так сказал в тот день учитель с подавленным выражением лица.

Это было единственное условие для развода.

— Я не смогу пережить, если каждый раз, увидев на улице молодую женщину с короткими волосами, буду думать, не ты ли это.

Голос учителя дрожал.

— Не смогу пережить, если, увидев маленькую девочку, буду думать, не Соко ли это.

Момои в тот момент мне казался уже не моим мужем и не старшим преподавателем фортепианного отделения — лауреатом нескольких премий. Он был одинокий старик.

Когда я уже почти уходила из дома, Момои достал из кошелька все банковские карточки и протянул их мне. Карточек было три.

— Возьми с собой. На всех цифры секретного кода совпадают с твоим днём рождения.

Я ни разу не воспользовалась ими. Мне бы не хотелось, чтобы из-за них у меня в душе остался осадок, будто я причинила боль Момои.

Высунув руку из-под одеяла, нащупала сигареты и зажигалку. На кухне, кажется, Соко завтракает. Я вытерла одной рукой холодное лицо, взяла сигарету и закурила. Внимательно, по одному, прислушиваюсь к звукам, доносящимся из кухни, где хозяйничает Соко. Вот она ставит посуду в мойку, вот она открыла ранец и проверяет, всё ли взяла, вот она чистит зубы над умывальником.

Наверное, сейчас зайдёт сюда. Осторожно, как бы стесняясь, откроет раздвижную дверь. Попробую предложить ей в воскресенье съездить в Сакура. Скажу, что поедем смотреть новый дом. Соко, думаю, не удивится. На мгновение замрёт, но наверняка скажет: «Ладно».

Я потушила о пепельницу сигарету. Лёжа в постели, опять посмотрела вверх. Изменившие от времени цвет следы от сучков на досках на потолке были похожи на причудливый узор. Хотела тихонько напеть песню Рода Стюарта, но голос оказался хриплым.

WHEN I NEED YOU, I JUST CLOSE MY EYES AND I’M WITH YOU.

AND ALL THAT I SO WANT TO GIVE YOU IT’S ONLY A…

Где же Он? Что Он сейчас делает?

Оглушительно гремел LONG TRAIN RUNNIN группы Dooby Brothers. Зал был окутан разгорячённым воздухом, и в нём парил сладковатый запах духов молодых ярко одетых студенток, которые поправляли причёски, покачивая бёдрами в ритме музыки. Запах сладкий, какой-то животный… В те годы модные дискотеки пользовались большой популярностью, и в них всегда было яблоку негде упасть. Но как бы много молодёжи ни было в зале, вокруг меня всегда оставалось немного свободного пространства. Может быть, всех отталкивало то, что с меня ручьями лился пот. Ведь я отдавалась целиком музыке и танцевала просто неистово.

Мне было семнадцать. Даже если я танцевала только в топике и короткой юбке, я тут же становилась мокрая от пота. Даже если за стеной стояли зимние холода…

Иногда ко мне подходил какой-нибудь осмелевший от выпивки парень. Я звала его танцевать. Чаще всего он, постояв рядом, спрашивал, сколько мне лет, или звал за свой столик выпить чего-нибудь, меня раздражали эти дурацкие разговоры, поэтому, не обращая на него внимания, я продолжала танцевать. Вскоре он понимал, что звать меня бесполезно, или, может, он сам терял ко мне интерес и возвращался к столику, где сидела его компания.

Танцы доставляли мне огромное удовольствие. Они придавали мне новые силы, поднимали настроение. Мне было просто весело. Я танцевала, пока не выбивалась из сил.

— Танцы вместо тренировки в спортклубе, — часто улыбался Он, когда я рассказывала о своей юности. Его красивая улыбка, дарящая мне надежду, мгновенно делала счастливой каждую клеточку моего тела, каждый уголок моей души.

Он был прав. Для меня танцы были особым спортом, заменяли тренировки в спортзале. Я танцевала до тех пор, пока тело не насыщалось движением, затем по пути в гардероб, в баре выпивала чего-нибудь холодного, чтобы освежить горло, в гардеробе вытирала пот, надевала пальто, брала сумку и, хлопнув дверью, выходила прочь. В холодный огромный Токио, где у меня никого не было. В город, который я ни любила, ни ненавидела.