блиндажа, где, как и сказал Соловейчиков, жил Кичогло. Бармалеев выключил двигатель. Неподалеку, чуть левее, располагался и блиндаж командира взвода, но сам Соловейчиков, как и Крендель, вернуться еще не успели, и потому командир батальона, заметив засуетившихся при его приближении бойцов, не стал требовать срочного наведения порядка, а просто вызвал Кичогло в свой БТР.

Боец пришел сразу. Комбат морской пехоты открыл ему боковой люк.

— Присаживайся, младший сержант, — предложил бойцу подполковник, кивнув на место для десантников.

— Благодарю, только я еще рядовой, а не младший сержант.

Бармалеев достал из кармана новые погоны и протянул их Василию Младшому, а сам запустил двигатель.

— Приказом полковника Прохорова по представлению генерал-полковника Сумарокова за участие в прошедшей операции тебе присвоено звание младшего сержанта. Кроме того, ты награжден медалью «За отвагу», но медаль вручат позже, когда груз из Москвы прибудет. Поздравляю… Младший сержант…

Бармалеев, обернувшись, протянул руку для рукопожатия.

— Служу Отечеству, — коротко ответил Кичогло и с серьезным выражением лица пожал протянутую ему руку.

— И я присоединяюсь к поздравлению. — Майор Кологривский тоже пожал младшему сержанту руку. — Погоны прицепи… — порекомендовал он. — Пока еще стоим. Потом поедем…

— Куда? — спросил младший сержант.

— Старика-старосту обрадуем, — ответил Кологривский. — Он к тебе по-отечески относится.

Уже в темноте бронетранспортер миновал место, где не так давно угодил в засаду «бармалеев», и скоро оказался в нужном срединном селе. Только теперь Бармалеев воспользовался тем, что наступил уже поздний вечер, и повернул не налево, к конторе рыболовецкой артели, как в прошлый раз, а сразу направо, к дому артельного старосты. И едва не проехал мимо дома, в котором был выключен свет. «Но слепому свет и не нужен, — решил подполковник, — а его жена тоже хорошо ориентируется в темноте — привыкла».

Оставив БТР около ворот, они втроем прошли во двор и увидели на крыльце белую фигуру. Белой была и рубаха, и штаны, и волосы на голове, и борода.

— Здравствуйте, гости дорогие… — сказал старик, протянул обе руки и обнял идущего первым майора Кологривского, ощупав при этом его погон на правом плече, потом обнял даже с какой-то малообъяснимой нежностью Василия Младшого, чей погон тоже ощупал и даже слегка потеребил лычки, отделяя одну от другой. Но младший сержант явно некомфортно себя почувствовал, когда рука старика коснулась его перевязанной руки.

Бармалеев это заметил.

— Осторожнее, пожалуйста, младший сержант у нас ранен. Ему «бармалеи» руку прострелили в районе трицепса.

— Он уже младший сержант? — удивился староста. — Четыре дня назад он еще в рядовых ходил.

— Да, — согласился подполковник, — но тогда у него еще и медали «За отвагу» не было. А сейчас вот представили и к награде.

Последним староста обнял и Вилена Александровича.

— Ты тоже ранен… — заметил он. — Пахнет от тебя какими-то лекарствами.

— Пустяк. Мочку уха пулей оторвало. Наш санинструктор какой-то мазью намазал. Я уж и название забыл.

— Это ничего, это бывает, — согласился старик. — Только вот беда. Припозднились вы сегодня. Старуха моя уже спать улеглась. Приготовить ужин некому. А ее я будить не стану. Она и без того ни свет ни заря поднимается. Пока корову подоит, пока овечек, там, глядишь, уж по всей деревне свет запалили.

— А вы свет в других домах видите? — спросил младший сержант.

— Нет. Жена говорит, — ответил староста просто. — Я вообще ничего не вижу.

Он прошел в дом, по пути зажигая свет, чтобы гости не споткнулись. В большой комнате он зажег сразу две лампочки от разных выключателей и сел во главе стола по праву хозяина дома.

— Но вы во второй раз приехали, судя по всему, тоже не просто так! — сказал хозяин. — Есть претензии по первой высадке или вторая на подходе?

— Претензий нет, — поторопился ответить Кологривский.

— А в этот раз лодки огнем не встретят? — спросил старик. — Они ждут, я думаю.

— Мы планируем подыскать для высадки другое место! — ответил майор на естественное беспокойство старика.

Староста ненадолго задумался.

— Так что, — положил он руку на телефонный аппарат, стоящий на широком подоконнике рядом с разукрашенным акварельными красками фанерным ящиком с цветами. — Я вызываю бригадиров?

— Если не сложно… — вежливо попросил подполковник.

* * *

Бригадиры прибыли все на тех же самых мотоциклах, что и в прошлый раз, и опять почти одновременно. Поздоровались с офицерами и младшим сержантом за руку, как со старыми и добрыми друзьями.

Офицеры, пока еще не имеющие перед собой карты побережья, не определились с местом высадки, но время посадки в лодки определили — на полтора часа раньше, чем в прошлый раз…

— А как с этим… — спросил подполковник. — С членом РДГ «бармалеев», которого бабушка топором… Которого в коляску мотоцикла загрузили?

— На кладбище лежит. Похоронили. Что мы — не люди, что ли… — ответил старший из бригадиров.

Глава четвертая

Младшего сержанта оставили в его родном блиндаже, а сами подполковник Бармалеев с майором Кологривским отправились в штаб, на доклад к генералу. Но до того, как пройти в кабинет генерала, комбаты зашли в помещение Разведывательного управления штаба объединенных российско-сирийских сил. Начальник разведки генерал-майор Байбаков отреагировал на их появление сразу.

— Меня уже о вашем предстоящем визите предупредил Сумароков. Идите сейчас в радиотехнический отдел. Там все самые свежие карты — съемка с дронов и спутников. Переснимать карты я разрешаю, но только участки противника. Нашу позицию попрошу не трогать. Эти данные не для врага. А свою позицию он хорошо знает. Все, идите… И не надо так морщиться, Бармалеев, я знаю, что ты не любишь работать со спутниковыми картами. Но работаем только с тем, что имеем…

Подполковник, выйдя из кабинета, почесал ухо с оторванной пулей мочкой — чесалось в том месте неимоверно.

— Откуда он знает, с какими картами я люблю работать, с какими не люблю? Я же, кажется, никому в Сирии не говорил об этом…

— Разведка… — многозначительно произнес Кологривский. — Потому Байбаков и возглавляет разведуправление, а мы с тобой только комбаты. Он по лицу умеет читать эмоции, а ты и я — нет.

— Что уж, у меня все эмоции на лице, что ли, написаны? — возмутился Бармалеев.

— Не все, но я, например, сразу понял, что ты не любишь со спутниковыми картами возиться. Тебе топографическую подавай.

— Тогда почему ты только комбат, а не начальник разведуправления? — спросил подполковник.

В ответ Кологривский только плечами пожал:

— Каковы мои годы… Все еще впереди…

Он был на десяток лет младше Бармалеева, хотя выглядел старше своих