Препоны на путях любви наконец устранены. Они появляются вместе на публике, раскатывают лунными ночами на великолепной его тройке с бубенцами, веселятся компанией в холостяцком бараке барона Зедделера в Преображенском полку. В индивидуальную ее грим-уборную танцовщицы второго разряда в Мариинском театре заглядывают в антрактах вслед за наследником пошутить и посплетничать старшие и молодые великие князья, племянник императрицы, будущий король, а ныне принц – Христиан Датский, герцог Евгений Лейхтенбергский, великосветские балетоманы из персональных лож. Шум, разговоры, шампанское, смех. Публика к ней неравнодушна, критика благосклонна, Николай осыпает ее подарками. («Презенты были хорошие, но не крупные», – отмечает она.) Их роман – главная тема дня, на все лады обсуждаемая в обществе, у подруг – большие глаза, ей тайно завидуют. Никому и в голову не придет усомниться в характере их отношений. А между тем они до сих пор не любовники в прямом смысле этого слова. Именно так: два почти года спустя после знакомства на выпускном вечере физической близости между ними нет. Руками развести! Что-то не поддающееся осмыслению. В чем дело? Почему?

Попробуем разобраться. Полистаем снова его дневник.

Запись, относящаяся к 1892 году:

«1 апреля… Весьма странное явление, которое я в себе замечаю: я никогда не думал, что два одинаковых чувства, две любви одновременно совместились в душе. Теперь уже пошел четвертый год, что я люблю Аликс Г. и постоянно лелею мысль, если Бог даст на ней когда-нибудь жениться… А с лагеря 1890 года по сие время я страстно полюбил (платонически) Маленькую К. Удивительная вещь наше сердце. Вместе с тем, я не перестаю думать об Аликс, право, можно было заключить после этого, что я очень влюбчив. До известной степени да! Но я должен прибавить, что внутри я строгий судья и до крайности разборчив…»

Вот и ответ. У «Маленькой К.» есть, оказывается, соперница, завладевшая чувствами наследника задолго до нее. Кто она, вставшая на ее пути незнакомка, скрываемая под именем «Аликс Г.», в которой он видит будущую супругу? Ясно, что не шляпная модистка – на ком женятся члены царской фамилии, известно достаточно хорошо.

Вернемся на несколько лет назад в вечерний Петербург, вообразим ярко иллюминированный Зимний Дворец с подъезжающими один за другим богатыми экипажами, почетным караулом у главного входа, толпами народа на Дворцовой площади и набережной Невы, разрывами фейерверка в небе. Столица празднует свадьбу брата царя великого князя Сергея Александровича и принцессы Элеоноры, дочери великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига Четвертого. Гостей высшего ранга – великое множество, и среди них двенадцатилетняя сестра невесты Алиса, приходящаяся Николаю троюродной сестрой по общей бабушке, английской королеве Виктории (в генеалогии Романовых той поры сам черт ногу сломит – бесконечные смешанные браки с представителями монархических дворов Европы всех в результате сделали родственниками; русских по крови царей в России давно уже не было). Знакомство рослой не по летам белокурой девочки с шестнадцатилетним юношей было непродолжительным, единственное, что запомнилось тогда Николаю, – безупречный английский, на котором она изъяснялась: детство Алиса провела в Англии, у бабушки, и язык туманного Альбиона предпочитала родному, немецкому.

Вторично она приехала в Петербург пять лет спустя вполне расцветшей барышней, в меру меланхоличной, с грустинкой в красивых, с легким прищуром голубых глазах. Николай, гусарский к тому времени офицер, отпустивший бородку, вызвался быть ее кавалером по части развлечений: сопровождал на пикниках и прогулках, учил стрелять тетеревов из «монтекристо, катал на яхте по заливу, опекал по-братски на эрмитажных костюмированных балах. Как можно было в подобной обстановке не влюбиться?

Накануне разлуки они вырезали свои имена на подоконнике петергофской дачи «Александрия» (вернувшись к себе, он написал в дневнике: «Мы друг друга любим»). Она обещала не забывать его, они тайно переписывались; переписка попадала, куда надо, тщательно анализировалась, – в Гатчине без особой радости принимали новое увлечение Ники: в жены наследнику престола намечалась по соображениям большой политики представительница французской династии – принцесса Орлеанского дома Елена. С решением вопроса, однако, не торопились: время терпело, тем более что в Дармштадте и Париже не было пока на сей счет определенности.

Такова на текущий момент обстановка: наследник мечется между двух огней. Не выдерживает однажды, признается ей во всем. Мало того, приносит на свидания злополучный дневник, читает сидящей напротив «Маленькой К.» написанные накануне строки, повествующие о его чувствах к «Аликс Г.», просит совета, ждет понимания и участия. Оригинально, не правда ли! Уезжая в очередной раз в Дармштадт с целью вырвать согласие на брак с колеблющейся принцессой, ставит ее в известность: доверие прежде всего!

«Известие о его сватовстве, – пишет она, – было для меня первым настоящим горем. После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет, а неведение ужасно. Я мучилась безумно».

Она шлет ему письмо с роковыми словами: «Быть может, Ники, когда ты вернешься сюда, меня уже не будет… Не раз вспомнишь ты тогда свою пани, но будет поздно».

Слава богу, возвратился он ни с чем, помолвка с гессен-дармштадтской принцессой сорвалась: Алиса отказалась переменить католическую веру на православную, что являлось основным условием согласия на брак с русской стороны.

Посещения квартиры на Офицерской возобновились.

Записи в дневнике наследника:

«В 12 час. отправился к М.К., у которой оставался до 4 час. Хорошо поболтали, посмеялись и повозились»… «Отправился к М.К., где ужинал по обыкновению и провел прекрасно время»… «Отправился к М.К., провел чудесных три часа с ней»… «Посетил мою М.К., где оставался до 6 часов»… «Вечером полетел к моей М.К. и провел самый лучший с ней вечер до сих пор. Нахожусь под впечатлением ее – перо трясется в руке».

Общество, высший свет с живым интересом следят за развитием их романа. Содержательница модного петербургского салона генеральша Александра Богданович записывает в дневнике:

«Она не красивая, не грациозная, но миловидная, очень живая, вертлявая… Цесаревич говорил этой «Мале», что упросил царя два года не жениться. Она всем и каждому хвалится своими отношениями с ним».

Более откровенно выражается на сей счет театральный критик и издатель «Нового времени» А. Суворин: «Наследник посещает Кшесинскую и е*** ее. Она живет у родителей, которые устраняются и притворяются, что ничего не видят».

Она действительно все еще остается в родительском доме, делит с сестрой спальню рядом с кабинетом отца. Мучимая желаниями, потеряв остатки терпения, решается однажды на рискованный шаг.

– Отдаешь ли ты, по крайней мере, отчет в том, что никогда не выйдешь за него замуж? Что неизбежно в скором времени вынуждена будешь с ним расстаться? Понимаешь, на что идешь? Что ожидает тебя в будущем?