Заглянув в темную спальню, он успел сделать всего три шага, но тут его взгляду открылось зрелище очаровательной наготы его гостьи.

Девушка вышла из ванной и неспешно вытиралась белым пушистым полотенцем.

Джентльмен в его душе тотчас отдал приказ отвернуться, но тело почему-то не слушалось — потрясенное мужское начало заглушило эту команду.

Господи!

Завороженный взгляд Алека скользил по фигуре, напоминающей песочные часы.

Грива темных вьющихся волос тяжело лежала на алебастровых плечах и, словно Ласкаясь, стекала на изящно выгнутую спину. Глаза мужчины беспомощно скользнули ниже. Нежные бедра, в меру пухлые ягодицы. У Алека пересохло во рту. Длинные стройные ноги. Им бы сейчас обвивать его собственный стан! Плавным движением Бекки накинула на себя голубой халат и исчезла из поля зрения.

Алек ощутил, как тело пронзила запоздалая судорога нестерпимого желания. Бекки ходила по гардеробной, что-то негромко напевая себе под нос. Нежный голос заставил его вздрогнуть, как будто по его позвоночнику пробежала огненная волна. Сердце понеслось вскачь.

Через несколько мгновений он справился с демоном похоти и сумел на время загнать его в клетку, затем постарался вспомнить, зачем он сюда явился, но голова была полна лишь видом обнаженного шелковистого тела.

Ах да. Ужин.

— Бекки?

— Да. — Девушка возникла в дверном проеме. С расслабленным и чувственным видом она расчесывала спутанные влажные волосы. Щеки ее разрумянились от теплой ванны, в глазах играли золотисто-фиолетовые блики.

Алек с трудом сглотнул.

Пояс его халата охватывал узкую талию Бекки, и молодой человек едва сдержал стон, всем телом чувствуя, что под тонким синим шелком, нет ничего, кроме теплой розовой кожи и божественных изгибов плоти. Ему казалось, он уже ощущает их вкус.

— Твой… э-э-э… ужин прибыл.

— Как мне вас благодарить, — промурлыкала Бекки. — Я себя совсем иначе теперь чувствую. Вы были правы. Ванна совершила чудо.

— Отлично. Пойди и поешь. Еда на столе в той комнате.

— Я могу подождать тебя.

— Не нужно. Ты голодна. — Он прошел мимо нее к трюмо и начал расстегивать жилет. — Мне надо снять с себя сырую одежду. Разумеется, — добавил он с улыбкой, — если хочешь, ты можешь остаться и понаблюдать.

Он стряхнул с плеч жилет, небрежно швырнул его на деревянную вешалку для полотенец и снова улыбнулся девушке.

Сердце Бекки колотилось, как ненормальное, мягкий шелк халата ласкал ее кожу, тело обволакивал приятный запах здорового мужчины, который, как паук, затягивал ее в паутину своего мощного желания.

Но ведь на самом деле она не собирается этого делать?

Суть в том, что едва ли найдется достойный выход из положения… Алек тем временем начал раздеваться перед ее глазами, и Бекки была совсем уже не уверена, что хочет такой выход найти.

Ленивым движением человека, которому некуда спешить, молодой человек опустился на пуфик, стянул с себя туфли и отбросил их прочь, снова поднялся на ноги, утопая узкими босыми ступнями в мягком ворсе персидского ковра. Начал было стягивать рубаху, но приостановился.

— Не хочешь помочь?

— Нет.

В глазах Алека плясали смешинки.

— My, как хочешь. — И он стянул рубашку через голову. Бекки едва сдержала крик восхищения, когда ее глазам открылось скульптурное переплетение мышц.

Значит, он все же не ангел, посланный ей во спасение, подумала про себя Бекки. Сердце у нее забилось еще сильнее, когда он протянул руку за полотенцем. Сейчас он выглядел совсем как греческий бог — сильный, совершенный, с гладкой сияющей кожей. Ангел не может внушать таких грешных мыслей. Бекки пыталась успокоить разыгравшееся воображение, но так и не смогла отвести глаз, пока мужчина резкими движениями водил полотенцем по широким пространствам влажной груди, опустил руки ниже, мягким, словно бы приглашающим жестом пробежался по лепной мускулатуре плоского живота, рельефно подчеркнутой неверным светом свечей.

Кто бы мог подумать, что мужское тело скрывает так много красоты под всеми этими накрахмаленными шейными платками и множеством портновских ухищрений — рубашками, жилетами, фраками и сюртуками? Его темные панталоны все еще были влажными от дождя и выглядели почти неприлично — обтягивали ноги, как вторая кожа, так соблазнительно подчеркивая каждую линию тела, включая те, на которых ни одна молодая леди и глаз не должна останавливать. Господи, неужели у всех мужчин там все такое огромное?

Наконец, словно бы вспомнив об остатках скромности, Алек отвернулся, но когда он стянул с себя панталоны, Бекки от волнения закашлялась — так поразило ее зрелище обнаженного мужчины сзади.

Алек выпрямился и отшвырнул штаны. В этот миг он показался ей куда красивее, чем любая статуя.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, заметив, что она все еще кашляет, и повернулся к ней, обнаженный, как младенец, и ничуть этого не стесняющийся.

— Все хорошо, — хрипло проговорила она, развернулась и бросилась вон из комнаты.

Должно быть, это поспешное бегство его озадачило, но через мгновение из гардеробной до Бекки донеслись раскаты веселого смеха:

— Бекки, любовь моя, ты что, стесняешься?

— Ох, прекрати сейчас же!

— Дразнить тебя? Ни за что! — весело отозвался он. — Думаю, я нашел новое хобби.

Бекки попыталась нахмуриться, но так и не сумела сдержать улыбку.

Добежав до салона, Бекки тотчас определила источник умопомрачительных запахов, которые носились в воздухе, — на круглом столике в центре гостиной ее ждала корзинка с едой. Глаза девушки вспыхнули, она тут же бросилась к угощению и сорвала накрахмаленную салфетку. Ахая и охая от предвкушения, она один за другим извлекла из корзины все деликатесы: хлеб, ломоть прекрасного чеддера, кувшин с супом-пюре, нарезанное ломтиками мясо, аккуратно завернутое в белую салфетку, несколько кусков еще теплого пудинга, два пирога с персиками, клубнику, даже бутылку шампанского. Потом отыскала в комнате приборы, салфетки, живописные фарфоровые чаши и маленькие тарелочки и быстро начала раскладывать угощения, не оставляя без внимания ни одного блюда.

Когда праздничный стол был накрыт, Бекки почувствовала искушение съесть все в одиночку, но тут же одернула себя, решив, что такое поведение неприлично. Мучаясь ожиданием, она оглянулась на спальню, но Алек был еще в гардеробной, надевая сухую одежду.

Стараясь отвлечься от нестерпимого голода, девушка решила оглядеться в доме. Взяла со стола канделябр и стала обходить огромную гостиную, восхищаясь картинами и изысканными вазами. Провела рукой по закругленному подлокотнику кушетки в римском стиле, обитой полосатым шелком. Подошла к стеклянным дверям, приоткрыла одну створку, подняла канделябр и, заглянув в соседнюю гостиную, вскрикнула от удивления. Комната оказалась нежилой.