её враг, а не наоборот. Что в очередной раз мне подсказывает: она не хочет соглашаться с мыслью, что отчим от неё отказался. Не хочет принимать, что он не стал за неё бороться. И по-прежнему ненавидит меня, что на меня это всё не распространилось.

Настаёт моя очередь делать вид, что всего этого не замечаю.

Ещё раз напоследок сжимаю её руку, а затем отпускаю и, не теряя достоинства встаю, ей улыбаясь.

— Доброй ночи, мама, — стараюсь проговорить любезно, ни разу не пропустив в голос никаких эмоций.

Она конечно же мне никак не отвечает, а словно демонстрируя свой протест, отворачивается к окну, так больше ни разу на меня не взглянув, пока я двигаюсь к выходу из комнаты. Непонятно, откуда во мне ещё имеются силы на надежду, но это мой единственный шанс выбраться отсюда, при этом не оказаться на улице. Возможно, на первое время денег мне хватит, Кайманов не скупится на карманных расходах. Но для того, чтобы поменять свою жизнь и стереть любой след, что никто не сможет нас найти, потребуется намного больше. Поэтому мне без разницы, хочет ли она отсюда выбираться или нет. Без разницы, что скорее всего возненавидит меня ещё больше. Оставить её я всё равно не могу, какой бы она ни была. А я для себя чётко решила, выбраться отсюда любой ценой. И если плата тому ненависть матери до конца жизни — что ж, значит так тому и быть.

— Лина, — привстаёт со своего места во главе стола отчим, стоит мне только войти в столовую. — Ужин уже давно на столе.

Не совсем упрёк с его стороны, но всё же Кайманов не может не отметить, что ему пришлось меня ждать. Я в свою очередь не собираюсь ему сообщать, из-за чего именно задержалась, раз результата всё равно нет, поэтому говорю то, что заранее и планировала.

— Много заданий нужно было выполнить на завтра, и я случайно потеряла счёт времени, пока их выполняла.

Учёба для Эдуарда далеко не самое важное, он на собственном примере может сказать, что диплом никак не влияет на уровень доходов, однако приветствуем и поддерживает стремление его получить. Поэтому отчим быстро принимает моё оправдание. Он садится обратно, а я прохожу до своего места за столом, по левую руку от него и прямо напротив Егора. Он конечно и не думает вставать, как это делает всегда Эдуард. Развалившись на стуле, он вообще сидит так, как за просмотром хоккейного матча.

— Не знал, что у тебя появились в расписании пары на субботу, — заговаривает Егор, стоит мне только взять стакан и начать пить.

Я едва не давлюсь водой, с трудом проглатывая её.

Мерзавец.

Посылаю ему уничтожающий взгляд, но гад лишь в ответ злорадно ухмыляется. Знает, где я была и что собиралась сделать, и открыто мне намекает, что при желании может легко сдать. Не то чтобы у меня из-за этого могли быть проблемы, однако Эдуард точно не поддерживает мои стремления воссоединить семью. Минус к карме хорошей девочки, какой меня точно не считает и всячески пытается выставить в глазах отца не в лучшем свете. И это единственное, в чём действительно его понимаю. Как будто мне и так проблем с Егором не хватало, Эдуард решил их добавить, относясь ко мне лучше, чем к собственному сыну.

— Не знала, что ты стал следить за моим расписанием, — пытаюсь без злобы бросить в ответ, чтобы отвести разговор о моём маленьком обмане, но выходит так себе.

Однако главное сделано: я и не лгу, и не отвечаю прямо на вопрос, ещё и Егора ставлю в неловкое положение.

Как думаю, потому что и этот манёвр выходит так себе. Кайманова младшего точно так же, как и старшего, очень сложно загнать в угол. Он отвечает чистую правду, совсем не смущаясь отца.

— Я всегда слежу за тобой, Лина.

Вдвойне мерзавец, потому что его откровенный намёк понятен только мне, когда для отчима звучит так, будто Егор слишком ответственный старший сводный брат. И выходит так хорошо, что Эдуард даже не слышит вкрадчиво предупреждающую интонацию голоса сына. Он просто решает как бы поддержать разговор.

— Много учёбы перед концом года? — спрашивает отчим, уже взявшись за разделку стейка на тарелке.

Он смотрит на меня с искренним участием, хотя мне кажется, что вопрос из разряда “ну надо же хоть о чём-то говорить за столом”, поэтому решаю ответить кратко и так, чтобы не получилось, что обманываю его.

— Перед сессией всегда приходится подтягивать хвосты.

Эдуарда такой ответ устраивает, слава богу, и он предпочитает не продолжать тему, что только подтверждает мою догадку о вопросе “чисто из вежливости”. Остаётся второй Кайманов, который в отличие от старшего, может продолжить его. Украдкой смотрю на Егора, но кажется, что и он отступает, хотя и выглядит так, будто делает мне очередное одолжение, за которое мне обязательно придётся когда-то платить. Последняя ухмылка, адресованная мне, и он тоже принимается за ужин. И почему мне не нравится его приподнятое настроение?

Некоторое время мы все сидим в тишине, пока отчим, очевидно, не вспоминает про сына.

— Как твои дела, Егор, в учёбе? — и ни одного взгляда в его сторону, так и продолжая резать стейк и накалывать на вилку свежие овощи.

Я отвлекаюсь от еды, следя за их разговором. Егор же всё-таки бросает один косой взор на отца, от которого даже мне захотелось поёжиться, хотя и адресовано не мне.

— У меня выпускной год, я в институте почти не появляюсь последние полгода, — бросает он провокационно, но Кайманов старший не ведётся.

В данном случае, срабатывает обратная сторона — учёба не главное. Он переводит разговор на более важные для него темы.

— Что на счёт моего предложения?

И снова ни взгляда в сторону сына, на сей раз Егор отвечает ему тем же, его настроение сразу куда-то пропадает. Вот, кто его умеет подшатывать его равновесие за секунду.

— Какого из? У тебя что ни день, то новые на мою жизнь планы, — ещё одна провокация безразличным скучающим тоном, и отчим наконец откладывает столовые приборы, глядя на Егора настоящим взглядом недовольного сурового отца.

— Ты же не хочешь сказать, что по-прежнему собираешься заниматься этим клоповником?

Кай усмехается, отодвигая тарелку, и берёт со стола стакан. А ещё при этом так показушно откидывается на спинку стула, явно собираясь выводить из себя отца окончательно. Я же смотрю на отца и сына только с одной мыслью: ну разве, хоть кто-то может сомневаться в их родстве?