Однажды Бошу, как главе правления Немецкого музея в Мюнхене, нужно было произнести приветственную речь с непременным восхвалением Гитлера. Накануне Бош признался друзьям, что он не в состоянии произнести такую речь. Они посоветовали ему сказаться больным, чтобы вместо него к гостям обратился его заместитель. Бош согласился.

И вдруг на следующее утро он явился в музей – явно в состоянии опьянения. Вопреки уговорам друзей Бош поднялся на кафедру. Но вместо того чтобы превозносить фюрера и его замечательные труды, он произнес речь в защиту свободы и независимости науки от правительства. Он лишь мимоходом упомянул Гитлера, и то в пренебрежительном тоне. В знак протеста один за другим нацисты демонстративно покинули зал. От ареста его спасло только замеченное всеми сильное опьянение, а, как известно, пьяный не отвечает за свои слова. Но все отлично понимали, что он озвучил свои истинные представления о режиме.

Он уступил нацистам один-единственный раз, согласившись «одолжить» организации Геринга, занимавшейся разработкой четырехлетнего плана, имевшего цель устранить зависимость Германии от иностранной помощи, одного из блестящих специалистов и своего предшественника на посту главы «ИГ Фарбен» доктора Карла Крауха. Подвигло его на это соображение, свойственное в эти тяжелые времена почти всем немцам, – «во избежание худшего».

Его разочарование в событиях при нацистах вынуждало его все чаще забывать о научной работе и искать утешения в алкоголе.

Горькое сознание, что все его многолетние труды, посвященные решению мирных задач, которые сделали бы жизнь людей более удобной, способствовали бы укреплению их здоровья и более эффективному международному сотрудничеству, оказались на службе тирана, одержимого военной агрессией, лишало его жизнь смысла. Вот как описывал трагедию этого великого ученого его друг Герман Бугер: «Весь год перед своей смертью (1940) его терзала мысль, что он сам, не желая того, способствовал осуществлению гитлеровской политики. Ибо без синтетического азота, без производства бензина и каучука – другими словами, без его личного вклада в науку и производство, который, как он полагал, принесет огромную пользу человечеству, – невозможно было бы развязать эту безумную войну. Он [Бош] работал ради блага людей, а на деле вручил дьяволу [он считал Гитлера воплощением дьявола] его орудия».

Эта мысль причиняла ему огромные страдания, как физические, так и душевные. Сознавая бесполезность всех своих усилий, он потерял интерес к работе, уже не вкладывал в нее былую энергию и энтузиазм. Научные проблемы, над решением которых он так увлеченно трудился прежде, также перестали его волновать. Почти целый год он не появлялся в лабораториях, где раньше проводил каждый день. Душа его вынуждена была искать забвения в алкоголе.

Вскоре Бош замкнулся в себе, перестал общаться с людьми и тяжело заболел. Он скончался в полном одиночестве. Я убежден, что он утратил волю к жизни, поскольку не смог перенести создавшуюся в Германии обстановку и не видел из нее выхода.

У Карла Боша был дядя, Роберт Бош из Штутгарта, чье имя всегда будет ассоциироваться со свечами зажигания и другими изобретениями в области автомобилестроения.

Роберт Бош (1861–1942) был сыном хозяина гостиницы в городке Альбек под Ульмом в Вюртемберге, где ему принадлежали также маленькая пивоварня и клочок земли. В 1869 году отец продал свое имущество и переехал в большой город Ульм. По окончании школы Роберт какое-то время работал подмастерьем у механика в Ульме и в Кёльне, после чего его отправили учиться на инженера в Технологический университет Штутгарта.

От матери, которая сочувственно относилась к жизни рабочих, он унаследовал острый интерес к социальным проблемам, благодаря чему позднее (вместе со своим племянником Карлом) он одним из первых ввел на своих заводах восьмичасовой рабочий день и сокращенную рабочую субботу. В детстве он часто слышал в альбекской таверне горячие споры о положении народа, что не могло не сказаться на его взглядах. Его семья присоединилась к восстанию 1848 года, и отец отсидел в тюрьме два года как политический экстремист.

Еще одно решающее влияние оказал на него вечно пьяный механик, у которого он был подмастерьем. Этот мастер, в трезвом состоянии бывший талантливым часовщиком и оптиком, способный починить даже телеграфный и телефонный аппараты, был никуда не годным учителем и никак не мог служить примером для своих подмастерьев. Роберт Бош никогда не забывал эти тяжелые годы и всегда старался обеспечить молодым механикам достойное воспитание и обучение.

Во время военной службы в 1881 году он обнаружил в себе способности к легкой атлетике и с тех пор всю жизнь занимался спортом. Кроме того, у него открылась любовь к охоте, которой увлекался и его отец. Молодой Роберт стал одним из лучших стрелков Вюртемберга.

В 23 года он предпринял первую поездку в Соединенные Штаты. Судя по записям в дневнике, он был очень наблюдателен и впечатлителен. Особенно полезными для молодого человека оказались работа у Зигмунда Бергмана, одного из служащих Томаса А. Эдисона, и встречи с самим Эдисоном. Там же он впервые познакомился с профсоюзами и сочувственно отнесся к социалистическим идеям рабочей организации «Рыцари труда». Позднее он еще много раз приезжал в Америку, особенно когда в Спрингфилде, штат Массачусетс, была основана «Магнето компани Роберт Бош», а также после Первой мировой войны, когда он настойчиво добивался возвращения своего завода, захваченного правительственной организацией по управлению имуществом иностранцев.

Проведя год в США, он еще год работал в Англии на одном из заводов концерна «Сименс». Поработав в Магдебурге и в других городах на севере Германии, в возрасте 25 лет Роберт Бош открыл в Штутгарте собственную фирму под названием «Мастерская точной механики и электротехники». Именно в этой мастерской в 1887 году он и изобрел свою свечу зажигания от магнето, которая вскоре стала продаваться по всему миру, поскольку идея совпала с мощным развитием автомобильной индустрии.

Главным секретом успеха Боша с магнето и последовавшими за ним многими другими изобретениями было его требование соблюдать абсолютную точность при изготовлении различных приборов и приспособлений. Кроме того, он сразу понял, что производство запчастей не менее прибыльно, чем выпуск самих автомобилей. На все предложения заняться автомобилестроением он мудро отвечал: «Уж не думаете ли вы, что я намерен конкурировать с моими клиентами?» Еще один фактор его успеха объяснялся любимыми присловьями: «Лучше потерять деньги, чем доверие своих клиентов» и «Я плачу хорошую зарплату не потому, что у меня много денег, а наоборот – у меня много денег потому, что я плачу хорошую зарплату». Этим последним высказыванием он опередил Генри Форда, одного из своих лучших клиентов.

Бош серьезно заботился о социальном страховании рабочих, безопасных условиях труда и их обучении. Поэтому он с презрением воспринял уверения нацистов, что они открывают новую эру жизни для простых людей. Нововведения нацистов были лишь обещанием, а Бош уже осуществил преобразования на своих предприятиях.

Здесь не место подробно описывать многочисленные изобретения Боша в области автомобильных приспособлений; достаточно будет упомянуть самые принципиальные: клаксон, указатель поворота, разводной гаечный ключ, «дворники», подвижные фары, электрооборудование для «фольксвагена». К 1924 году Бош владел торговыми организациями в 21 стране.