Понять беспокойство Парижа не трудно. Дело в том, что там знали, что в ответ на нападение Германии на Польшу англичане ограничатся только блокадой нацистского рейха. И то, если сделают это сразу. В случае же отсутствия соглашения с СССР, после разгрома Польши, в чем западные демократии ни на йоту не сомневались, основным фронтом стал бы германо-французский. А это было чревато для Франции самыми опасными последствиями. Был ли для Франции выход? Да, был! В Берлине не считали возможным развязывать войну, если противниками Германии будут одновременно Франция, Англия и СССР. Осознавшему, наконец,что «жареный петух» вот-вот клюнет галльского петуха в самое больное место, Парижу на время вернулась его ветреная память. Там вспомнили о подписанном в 1935 г. франко-советском договоре о взаимопомощи. И не только вспомнили, но и попытались превратить его в трехстороннее, то есть в англо-франко-советское соглашение. В том Париж узрел-таки некое спасение для себя. Французская дипломатия, проявлявшая до этого в московских переговорах полную пассивность, несколько активизировала свою деятельность. После многих проволочек британское и французское правительства в конце июля выразили готовность заключить одновременно с политическим также и военное соглашение, для чего открыть переговоры военных представителей (док. 506). Однако это не означало, что в Лондоне и Париже, наконец, действительно определились в своей политике и решили наладить эффективное сотрудничество с СССР.

Но тут натуральный сумасшедший и по совместительству премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен предпринял новую энергичную попытку договориться с Гитлером. 18 — 21 июля 1939 г. в Лондоне в глубокой тайне состоялись переговоры ближайшего советника британского премьера 1. Вильсона и министра внешней торговли Р. Хадсона с нацистским эмиссаром Х. Вольтатом. Излагая заявления британских представителей, германский посол в Лондоне Г. Дирксен отмечал, что в случае достижения договоренности с Германией англичане аннулировали бы гарантии, данные ими некоторым государствам, находящимся в германской сфере интересов. Далее, «Великобритания воздействовала бы на Францию в том смысле чтобы Франция уничтожила свой союз с Советским Союзом и свои обязательства в Юго-Восточной Европе. Свои переговоры о пакте с Советским Союзом Англия также прекратила бы»[67]. Как видите, то, что чуть позже говорил Р. Бакстон своему германскому визави Т. Кордту не было отсебятиной — это была четко согласованная линия.

Однако бриттам не удалось сохранить в тайне ни саму встречу с Вольтатом, ни суть шедшего на них торга. О них стало известно и в Москве[68]. Естественным следствием британских маневров могло быть только усиление в СССР подозрений по поводу подлинных намерений Лондона и Парижа. Не подлежало сомнению, что Н. Чемберлен не пересмотрел свою мюнхенскую политику и не намерен делать этого в обозримом времени. Подтверждением такому выводу было также опубликование 24 июля 1939 г. англо-японского соглашения Арита — Крейги, которое вошло в историю как дальневосточный Мюнхен. Англия обязалась не поощрять какие-либо действия или меры, препятствующие достижению японскими войсками их целей в Китае. Символичен сам момент сделки британских консерваторов с японскими милитаристами. Именно в это время Япония развернула военные действия против советско-монгольских войск в районе р. Халхин-Гол. По сути дела, Лондон политически ассистировал Японии, что также не могло остаться бесследным.

Сопутствующий комментарий. Подозрения Москвы в отношении подлинных намерений Лондона и Парижа усилились не только из-за миссии Вольтата. Судя по ряду признаков, советские разведывательные службы пока непонятным и не поддающимся выяснению образом зафиксировали и контакты представителей главы абвера адмирала Канариса с представителями британской разведки. В том виде, в каком эта история лета 1939 г. описана в открытой литературе, она выглядит так. По указанию Канариса начальник отдела иностранных армий Запада германского Генштаба Ульфих Лисс вступил в контакт с резидентом английской разбедки в Берлине — заместителем военного атташе Великобритании в Германии Кеннетом В. Стронгом. Лисс проинформировал его о том, что в Лондон будет послан представитель Канариса для контакта с британскими военными разведчиками. Вскоре — в июле — в Лондон действительно прибыл начальник англо-американской группы отдела иностранных армий Запада германского Генштаба, майор Генштаба, граф Герхард фон Шверин. Он имел встречи с главой британской разведки Стюартом Мензисом, начальником морской разведки адмиралом Годфри, бывшим Военным атташе б Берлине Маршалл-Корнуэллом и постоянным заместителем министра иностранных дел Великобритании Александром Кадоганом. Шверин информировал их о решении Гитлера напасть на Польшу и просил Англию принять ряд «демонстративных мер», чтобы отвратить Гитлера от исполнения этого решения. Проще говоря, повторялась предмюнхенская история. Тогда, в августе 1938 г., с визитом в Лондон прибыл представитель верхушечной оппозиции Эбальд фон Клейст-Шменцин. Информируя постоянного заместителя министра иностранных дел Ванситтарт (он же главный куратор британской разведки) и Черчилля. Которые передали содержание своих бесед с ним Галифаксу и Чемберлену, о готовящемся вторжении вермахта в Чехословакию, Эвальд фон Клейст-Шменцин просил высшее британское руководство занять твердую позицию. Более того. Во всеуслышание заявить, что в случае если Гитлер вторгнется в Чехословакию, то Англия объявит войну Германии. Со стороны пославшей его в Лондон оппозиции, Эвальд фон Клейст-Шменцин от имени генерала Бека обещал, что если Англия это сделает, то генерал Бек покончит с гитлеровским режимом. Увы, они просчитались. Англии нужна была война Германии против СССР, а для этого надо было не кончать с нацистским режимом, а приблизить его, если то было возможно, к советским границам. Итогом стал Мюнхен. Точно такой же результат получился и в результате миссии Герхарда фон Шверина. Антигитлеровские оппозиционеры второй раз кряду никак не могли взять в толк, что Запад привел Гитлера к власти не для того, чтобы потом, когда он восстановит военно-экономический потенциал Германии, покончить с ним, а только для того, что этот преступник и подонок ринулся бы в свой «Дранг нах Остен» и уничтожил СССР!

Вообще надо сказать, что лето 1939 г. было бременем подлинного нашествия германских эмиссаров на Британские острова. Все преследовали одну цель — прозондировать возможности возврата к идее создания фронта европейских держав против СССР, большевистской России. Как сказал Геринг на тайной встрече с английскими представителями 7 августа 1939 г.: «Если Германия потерпит поражение в бойне, то результатом будет распространение коммунизма и выгоды для Москвы... »[69].

Зондирование облегчалось тем, что к середине 1939 г. сложилась многоуровневая система негласных англо-германских контактов. На политико-экономическом уровне происходили переговоры уполномоченного Геринга Х. Вольтата с ближайшим советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром внешней торговли Р. Хадсоном, встречи того же Вильсона с советником германского посольства Т. Кордтом и уполномоченным Риббентропа, советником германского посольства по делам прессы Ф. Хессе, встричи уполномоченного Геринга принца М.-Э. Гогенлоэ и близкого к Гитлеру дипломата В. Хевеля с Галифаксом, Ванситтартом и деятелями консервативной партии. На военно-политическом уровне имели место визиты в Лондон Генерала Рейхенау, подполковника фон Шверина, Ф. фон Шлаврендорфа. Антигитлеровская консервативная оппозиция внутри Германии вела негласные переговоры с бриттами через секретаря Риббентропа Э. Кордта, а также с помощью визитов и меморандумов К. Герделера[70].