– Я отвлекаю тебя моей болтовней, – спохватывается Елена Максимовна, делает вид, что не замечает бестактности дочери. – Я понимаю, что у тебя сегодня нет времени терпеть мою старческую болтовню.

– Ты о чем? – Резкий переход не смущает Елену. Это в мамином стиле. К тому же Елена знает, что мама не любит говорить о своем возрасте. Нужно закончить разговор на мажорной ноте. – Тебе никто не даст и шестидесяти.

– Да? – В голосе Елены Максимовны наигранное недоверие, мгновенно переходящее в удовлетворение. Она услышала то, что хотела, и теперь можно заканчивать разговор. – Ты ведь говоришь это не для того, чтобы отвязаться от своей дотошной мамочки?

– Конечно нет. Как ты могла такое подумать?

– Прости.

– Ты у меня женщина без возраста. В том плане, что годы над тобой не властны, – морщится Елена от собственной пошлости, благо мать не видит ее.

– Когда хочешь, ты умеешь быть милой. Целую тебя, мальчишек, Ваню. Ждите нас.

– Ждем.

Елена переводит дух. Кажется, она сумела сделать так, чтобы обычный разговор с матерью не привел к очередной ссоре. Ничего не поделаешь – характеры. И что бы Елена Максимовна ни говорила, Лена точно знает, что она в ее доме непререкаемый авторитет. Это не передается генами, но Елена каким-то удивительным образом переняла способность матери все держать под контролем. Это происходит с молчаливого согласия Ивана. Поначалу ей это нравилось, а с годами – перестало. Ритуалы, традиции, уклад, складывающийся десятилетиями, изменить не так-то просто. Они с Иваном в нынешнем году отпраздновали серебряную свадьбу. Двадцать пять лет жизни в одном сплошном компромиссе. Здесь знают границы свободы, которые лучше не переходить. Что их может разлучить? Придется терпеть друг друга до конца. У Ивана за минувшие годы были возможности кардинально все изменить. Однако он этого не сделал, и она не собирается. Елена не хочет ничего менять. К тому же ей хорошо за сорок, чтобы не сказать – под пятьдесят. Возраст, когда перемены не всегда полезны. Уж лучше пусть все идет как идет. В конце концов, у каждого из них есть компенсация.

Голос сына снова выводит ее из задумчивости:

– Дедушка и бабушка приедут раньше?

– Да, милый. Приедут, потому что скучают по тебе и хотят поскорее поздравить! – Елена обняла сына. – Люблю тебя!

– И я тебя, мам.

Из гостиной доносится музыка.

– Потанцуем? – Елена берет Арсения за руку, приглашая на танец. Продолжая держать его за руку, она помогает ему повернуться в одну сторону, в другую. После нескольких изящных па Арсений хохочет.

– Хватит, мам. Приходите на выступления и смотрите, – хмурится Арсений. – Мам, ты же обещала не говорить о танцах.

– Хорошо, не буду.

Елена не забыла о своем обещании, просто подумала, что в такой день ее сын будет реагировать иначе. Все дело в том, что партнерша Арсения Надя уехала в другой город. Ее отец военный. Сенька танцевал с ней два года. Отъезд Нади он перенес болезненно. У него все валилось из рук, понизилась успеваемость в школе. Это было так не похоже на него. Елена пыталась разобраться в происходящем, но Арсений отмалчивался, а сама она ничего не могла понять. Откровенного разговора с отцом тоже не получилось. Так продолжалось не один день.

– Сенька вырос, – сказала Елена мужу после того, как разобралась в причинах странного поведения Арсения.

– Что он на этот раз натворил? – поинтересовался Иван.

– У него первая любовь.

– Не рановато? – усмехнулся Деревской.

– Ты себя вспомни.

– О-о, это было так давно.

– Вот видишь.

– Надеюсь, чувство взаимно?

– В том-то и дело, что нет. – По тону мужа Лена не может понять, насколько серьезно он воспринимает услышанное. Для него объективная реальность – мир его формул. Остальное – мишень для иронических выпадов.

– Кто эта негодная, которая не оценила по достоинству моего сына? – Иван оторвал взгляд от экрана компьютера и посмотрел на Елену поверх очков.

– Его бывшая партнерша по танцам.

– Да, да, да. Припоминаю… Беленькая, шустренькая… – Иван улыбнулся. – Джентльмены предпочитают блондинок, замечаешь?

– И как это в таком случае ты выбрал меня? – Елена машинально провела рукой по густым темно-каштановым волосам, едва тронутым сединой.

– Одно из двух: или я не джентльмен, или ты – исключение из правил. Мне приятнее второй вариант. А тебе?

– Иногда мне трудно понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

– У тебя еще есть время во всем разобраться.

– Ваня, у тебя все простое сложно, а все сложное просто!

– У меня? Проще не придумаешь, дорогая.

Елена махнула рукой. С мужем в последнее время бесполезно говорить о проблемах детей, нуждах семьи. Все решает она. Иван всегда рядом, умудряясь держаться отстраненно. Для него на первом месте работа, командировки, защиты, доклады, конференции, симпозиумы. Работа для Ивана – территория успеха. Деревской – имя в науке. С его мнением считаются в Европе, в Америке. Гранты, которые выигрывает его институт, – доказательства тому. Голова Ивана полна идей, к тому же хорошо оплачиваемых. Трудно жить с фанатично преданным науке человеком. Деревской возвел любимое дело на пьедестал. Быт существует только в той степени, в которой Елена пытается приобщить его. Еще одна привилегия мужчин.

Елена давно перестала обижаться на мужа. Раньше обижалась, плакала, теперь нет. Фантазировала, как гордо сообщит ему однажды, что между ними все кончено, она сыта его безразличием. Но горечь постепенно проходила. Елена смирилась. Она поняла, что с Иваном можно только так. К тому же материально они живут неплохо. Если так и дальше пойдет, будет еще лучше. Ей хотелось этого. Человек уж так устроен – ему всегда мало. Новые желания, другие потребности. Пусть у каждого свое мерило покоя, достатка, любви. Кто-то скажет, что у нее жалкие желания. Она так не считает. Пусть Иван просто будет рядом. Даже если первая любовь его младшего сына кажется ему несерьезной. Для этого есть она – мать. Она поможет Сеньке пережить первую потерю. Сколько их еще будет…

Подумать только – ему уже девять. Кажется, совсем недавно она поняла, что беременна, раздумывала, как ей поступить. Правда, раздумывала недолго: ей хватило нескольких дней, чтобы понять: она хочет этого ребенка и родит его для себя, сохранив память о счастливых днях. Родит его просто для того, чтобы почувствовать себя живой. Две недели счастья или две недели греха? Она никогда не откроет своей тайны и унесет ее с собой. Никто ничего не узнает. Вряд ли обстоятельства сложатся так, чтобы она когда-нибудь заговорила об этом. Ни лучшая подруга, ни мама, ни тем более Иван ни о чем не подозревают. Все считают, что у них разные дети. Она только улыбается и не комментирует услышанного. Разные родители, разные дети – все нормально.