– Вот-вот, думай! – кивнул Орлов. – Только про следователя не забывай. Ты не один умный.

– Не один, конечно, – улыбнулся Гуров. – Стас вот еще…

– А Стас твой пускай, пока ты ездишь, с информаторами разберется. Вдруг кто слышал про ваше убийство. Так, по-моему, продуктивнее будет, чем разрозненные факты за уши притягивать.

Крячко развел руками.

– Желание его превосходительства – приказ для подчиненных, – со вздохом сказал он. – Только держу пари, наши стукачи ни черта об этой разборке не знают. Я того же мнения придерживаюсь, что и Лева, – какая-то тут непонятная игра идет. И факты эти только на первый взгляд разрозненные…

– Ну, понял, понял! – поморщился Орлов. – Умным тебя объявили, так ты теперь и будешь стараться оправдать высокое звание… Посмотрим, какие вы умные!..

– Посмотрим, – согласился Гуров. – Только у меня одна просьба будет. Надо бы все-таки прощупать этого гаишника – лейтенанта Сиволапова. Только потихоньку, чтобы не насторожить. Ты ведь, Петр, сможешь договориться с его начальством, чтобы нам копию личного дела предоставили, широко не афишируя, конечно.

– Это не проблема, – ответил генерал. – Вот, кстати, насчет этого Сиволапова я с тобой, Лева, согласен на сто процентов. Его присутствие в чужом районе, да еще на месте убийства выглядит очень подозрительно. Может быть, его допросить стоило бы? Между прочим, полагалось бы! А ты опять до следователя известные тебе факты не довел?

– Не то чтобы не довел, – уклончиво проговорил Гуров. – А посчитал преждевременным. Хотел убедиться…

Генерал погрозил ему пальцем.

– Ох, доведешь ты меня! – предупредил он. – Последний раз чтобы! Стас пускай тебе за билетом отправляется, а ты сейчас же садись за бумаги, и чтобы сегодня же представил план оперативно-розыскных мероприятий, безо всяких купюр и умолчаний, понятно?

– Чего ж тут не понять? – скучным голосом ответил Гуров. – Контора пишет – это про нас.

Пенза показалась Гурову городком тихим и благополучным, по самые крыши утонувшим в зелени деревьев. Все здесь происходило будто раза в полтора медленнее, чем в Москве: неторопливо шли по тротуарам пешеходы, едва полз по мостовой транспорт, и даже голуби с воробьями, кажется, летали медленнее своих московских собратьев.

Гуров понимал, что это мимолетное впечатление обманчиво, и здесь тоже есть свои проблемы – маленькие, большие и вовсе неразрешимые, и жизнь здесь далеко не такая тихая и приятная, как это может показаться на первый взгляд. Просто ему некогда было углубляться в местные реалии – ему важно было как можно быстрее установить, что связывало пензенского уроженца Григорьева Павла Сергеевича с загадочными личностями, которые расстреляли его посреди московского двора.

Пензенский адрес Григорьева у Гурова имелся. Он быстро выяснил, где находится нужная улица, и без задержек отправился туда.

Когда он добрался до отдаленного района, застроенного унылыми пятиэтажными домами, наступил полдень. Гуров не был уверен, что застанет в такое время хозяйку дома, но ему нужно было хотя бы убедиться в существовании семьи Григорьевых. Все-таки до сих пор это существование было всего лишь гипотезой.

Он разыскал дом, где должны были проживать Григорьевы, поднялся на второй этаж и позвонил в сорок девятую квартиру. Дверь была простой, безо всяких украшений, с жестяным номером.

Открыли ему почти мгновенно – Гуров даже слегка растерялся. На пороге стояла женщина лет сорока. Именно ее лицо он видел на семейных фотографиях Григорьева. Правда, на снимках она выглядела гораздо моложе. Но сомнений не оставалось – это была она.

На женщине был заношенный домашний халат, волосы не прибраны, но на измученном бледноватом лице Гуров прочел необычайное волнение – можно было держать пари, что она кого-то ждала – с нетерпением и надеждой.

«Увы, надежды уже никогда не сбудутся, – подумал Гуров, мрачнея. – А гонцам, приносившим такие вести, как ты, Гуров, отрубали раньше голову».

– Здравствуйте, – сказал он. – Ваша фамилия Григорьева?

Женщина уже поняла, что ошиблась. В ее глазах мелькнуло разочарование, и она некрасиво сморщилась, точно собираясь заплакать. Гуров испугался.

– Да, все верно, я – Григорьева, – тем не менее спокойно ответила женщина. – А вы ко мне? – И Гурову показалось, что в ее голосе прозвучало любопытство.

– Получается, что к вам, – сказал Гуров.

– Ах, что же мы тут стоим? – спохватилась женщина. – Проходите в квартиру. Можете не разуваться – у меня грязно. Не возражаете, если мы поговорим на кухне? У нас квартира однокомнатная, а там у меня Славик спит… Сын у нас, знаете, болен, – прибавила она шепотом. – Да вы проходите!

Гуров вошел на кухню, где едва можно было повернуться. Хозяйка отряхнула стул полотенцем, усадила на него Гурова и в напряженном ожидании остановилась напротив него, сжимая в руках полотенце с голубыми цветочками.

У Гурова совсем испортилось настроение. Он опустил глаза, побарабанил пальцами по изрезанной крышке кухонного стола.

– Вы бы присели… Простите, не знаю, как вас зовут, – произнес он. – Моя фамилия Гуров. Лев Иванович Гуров.

– А я Екатерина Ивановна, – быстро сказала женщина. – Да вы не волнуйтесь, я постою… А вы случайно не от Паши?

Гуров сделал над собой усилие и поднял на хозяйку немигающий взгляд.

– Вы бы все-таки сели, Екатерина Ивановна! – жестко сказал он, ненавидя сам себя.

Женщина посмотрела ему в глаза, побледнела и без возражений села по другую сторону стола. Полотенце выпало из ее рук.

– Что-то случилось… – проговорила она едва слышно, и это был даже не вопрос.

– Вы меня простите, Екатерина Ивановна, – глухо сказал Гуров. – Но деваться некуда. Я должен сказать вам это. Павел Сергеевич погиб.

Григорьева не шелохнулась. Только глаза ее стали совершенно отсутствующими, и из них в два ручья потекли слезы. Гуров угрюмо отвернулся.

Он слышал, как тихо всхлипывает женщина и под столом сжимал от бессилия кулаки. В его работе случались такие моменты, но привыкнуть к ним было невозможно. В такие минуты Гуров самого себя ощущал убийцей.

– Простите, – неожиданно пробормотала женщина. – Вы не обращайте на меня внимания. У меня чуть что – слезы. А вы, наверное, по делу пришли… По правде сказать, я этого ждала почему-то… Что с Пашей случится плохое. По ночам не спала, свыкалась с этой мыслью. Даже когда он на днях позвонил и сказал, что все в порядке, я все равно ждала только плохого. Это как судьба, понимаете? Хоть из кожи вылезь, а не отвратишь ничего… Вот и Славик тоже у нас… Да ладно, зачем это вам!.. Простите еще раз!

– Это я должен просить у вас прощения, Екатерина Ивановна, – сказал Гуров. – За горькую весть. И еще за то, что должен, как ни в чем не бывало, задавать вам вопросы…