– Здравствуйте, тетя Люба!

Но сама Люба, мимоходом поприветствовав Ваню и Стаса, более всего внимания уделила Елене. Она обнимала ее и нетерпеливо приговаривала:

– Ну, как мама? Что с ней?

– Все так же. Ничего нового.

– Господи! Бедная Алла!

Ходасевич заметил, что на глазах соседки выступили слезы.

Полковник не вмешивался в дачную суету первых минут прибытия. Стоял спокойно у машины и наслаждался первой загородной сигаретой. Исподволь обозревал окрестности.

Участок пропавшей Аллы Михайловны казался даже больше, чем заявленные ее дщерью двадцать пять соток. Может, оттого, что имел правильную, почти квадратную форму. А может, потому, что на нем не нашлось места огородным культурам – практически вся земля была засеяна тщательно подстриженной травой. Имелись лишь две-три свежеперекопанные под зиму грядки и пара клумб. На них желтым и белым горели хризантемы и гортензии. Кроме того, вокруг дома – на крыльце и перилах, на пеньках и дровяных чурбачках стояли ящики и кадки – очевидно, вывезенные с городской квартиры. В них алели бегонии и герани, синели кусты гелиотропа.

Дом окружали настоящие лесные деревья: несколько великанских сосен, пара огромных сумрачных елей. Рос здесь и молодой, весь зеленый, дубок и две-три березы с желтыми прядями в своих пышных гривах. Раскинул ветви строй из трех яблонь – упавшими плодами была усеяна вся трава.

На фоне гигантских сосен и елей дом Аллы Михайловны смотрелся совсем маленьким. Построен он был, очевидно, в пятидесятые – если не тридцатые – годы, по моде тогдашней дачной архитектуры. С трех сторон его обрамляла гигантская застекленная терраса. Из черепичной крыши торчала высокая блестящая труба. Когда-то дом был крашен синей краской, которая уже изрядно выцвела, а кое-где даже облупилась. Впрочем, обширное крыльцо было подновлено и заново окрашено. При всем настороженном отношении полковника к любым проявлениям загородной жизни ему неожиданно здесь понравилось. Даже сквозь затяжки вонючим «Опалом» чувствовалось, сколь свеж и чист, не в пример московскому, местный воздух.

Соседка, явившаяся к Лене узнать о судьбе Аллы Михайловны, за разговором не забывала бросать на Ходасевича взгляды, исполненные жгучего любопытства. И Елена сочла нужным представить его – так, как они заранее, еще в машине, договорились:

– Это друг нашей семьи, Валерий Петрович. Он частный сыщик и будет заниматься делом мамы. Валерий Петрович поживет в нашем доме несколько дней – столько, сколько понадобится.

Соседка – лицо в сеточке мелких и крупных морщин, в красных пятнышках и мешочках – одарила полковника откровенно восхищенным взглядом.

– Вот как? Вы сыщик? Очень интересно.

Она протянула ему сухую руку.

– Меня зовут Люба. Люба Перевозчикова. Я художница и соседка этой замечательной семьи.

Ходасевичу ничего не оставалось делать, как пожать жилистую женскую кисть с сильными пальцами.

– Добро пожаловать в Листвянку, – добавила художница, продолжая жадно рассматривать лицо полковника. – Мой участок здесь рядом.

Люба махнула в сторону невысокого штакетника, в котором имелась калитка.

– Милости прошу ко мне в гости. В любое время. И обязательно, непременно приходите сегодня. Все вместе. Я буду рада вас видеть. Ты не забыла? – обратилась она к Елене.

– Несмотря ни на что, нет. Подарок тебе давно куплен.

– А вы, Валерий Петрович, – повернулась Любочка к Ходасевичу, – приходите без всякого подарка. Почту за честь видеть вас у себя. У меня сегодня день рождения, – пояснила она и добавила кокетливо: – Только, ради бога, не спрашивайте, сколько мне лет!.. Я по старой традиции приглашаю в этот день всех-всех своих дачных соседей. – И сказала после паузы с долей интимности: – А вы ведь теперь тоже мой сосед.

Затем художница громко обратилась ко всем прибывшим:

– В три часа я всех вас жду. И тебя, Стас. И тебя, Ванечка. Ну, я побегу. Еще дел невпроворот.

– Я зайду к тебе пораньше – помочь, – проговорила вслед соседке Лена.

– О, замечательно, давай, – бросила через плечо Любочка.

* * *

Жилище Аллы Михайловны оказалось небольшим, но весьма уютным. Добрую половину дома занимала застекленная веранда. Осеннее солнце заливало ее желтым светом. На веранде имелись старинный буфет и радиола шестидесятых годов прошлого века. Огромный дубовый стол был придвинут вплотную к громоздкому дивану. Веранда не отапливалась, но сентябрьское солнце успело прогреть помещение.

В отапливаемой части дома имелись две крошечные комнаты. В дальней – очевидно, принадлежащей Алле Михайловне, – пахло сердечными лекарствами и старостью. Небольшой иконостас, полный новодельных икон; вдовья кровать, телевизор, книжные полки с дешевыми романами…

Во второй комнате размещалась двуспальная кровать, шифоньер и еще один телевизор, побольше. Здесь, похоже, проживали Стас и Елена, когда наведывались к матери.

– Выбирайте, какая из комнат вам больше по душе. Мы-то со Стасом сегодня вечером уедем – у нас дела в городе. А Ванечка заночует на веранде и уедет завтра на электричке. Еду я вам оставлю в холодильнике – а может, кое-что успею приготовить. Я накупила всего вдоволь. Пойдемте, Валерий Петрович, я покажу вам, как обращаться с котлом, с водой и другой нашей техникой.

Они осмотрели котельную, совмещенный санузел с душевой кабиной. Малюсенькая кухня была оснащена по-городскому: электроплитой, микроволновкой и посудомоечной машиной.

Елена демонстрировала Ходасевичу покои с плохо скрываемой гордостью:

– Ванную и котельную к этому дому мы сами пристроили, вдвоем со Стасом. Когда поселок газифицировался – еще в советские времена. Как мы материалы тогда доставали – это отдельная песня. Но зато когда мама на пенсию ушла – смогла поселиться здесь со всеми удобствами… Ну, устраивайтесь, а я побежала к Любочке помочь на стол накрыть. Приходите к трем, вместе со всеми. И не вздумайте манкировать – обидите и меня, и Любу.

– Здесь где-нибудь магазин есть?

– А что вы хотите купить?

– Неудобно являться в гости с пустыми руками.

– Да что вы, Валерий Петрович! Я приготовила Любе подарок – как бы от всех от нас.

– И все-таки?

– Но вы имейте в виду: Любочка сейчас совсем не пьет. Поэтому – никаких бутылок. У нее и день рожденья будет безалкогольным.

– Я учту.

– Все магазины, а также почта и аптека, у нас в Листвянке расположены на станции. А дойти туда просто: наша улочка тупиковая. Если пойдете из калитки направо – через два дома уткнетесь в забор. Поэтому отправляйтесь налево – и через два дома выйдете на центральную улицу, асфальтированную, она называется Советская. Мы по ней ехали. По ней шагайте направо. И никуда не сворачивайте. Минут через пятнадцать упретесь в станцию. Там центр здешней цивилизации.