Ксения засмеялась. А Платон тут же уточнил:

– «Хотя не во всех позициях. Плечи, вот, всё ещё болят!».

И в который раз любимое занятие всякого народа пришлось отложить.

Вскоре по мобильнику Ксении позвонил Кеша. В конце разговора Платон попросил жену передать привет сыну.

– «Папа тебе привет передаёт!».

– «И в щёчку целует!» – добавил Платон.

– «Спроси, а она у него бритая?».

– «Нет!» – передала Ксения довольный ответ сыночка.

– «Тогда в другую!» – добавил неугомонный отец.

– «Ха-ха-ха!» – зашлись на обоих мобильниках.

Уже на улице, в саду, Платон шёл по главной дорожке, всё ещё ощущая боль и утреннюю скованность.

Глядя вслед оголённому торсу мужа, Ксения вдруг подумала:

– «Да! От той косой сажени его былых плеч осталось чуть больше двух третей, или половины!».

Но она продолжила, улыбаясь вслед Платону:

– «Да! Старый конь борозды не портит, хотя и новой не прокладывает» – несколько сокрушённо пробурчала она.

Однако Платон уговорил жену вместе сделать утреннюю зарядку.

После её окончания он изрёк:

– «Хорошо на даче! Работаешь себе и работаешь! Мысли какие-то другие в голове! А то и вовсе нет!».

А зарядку супруги делали около давно ими выращиваемой Туи.

Этим летом она, давно посаженная взамен нечаянно сожжённого Кешей можжевельника, но в другом месте, на другом конце главной дорожки, наконец, переросла Платона.

Так что компенсация утерянного можжевельника, привезённого Платоном с родины матери в 1979 году, состоялась.

За завтраком, дремавший на диване кот Тихон, вдруг встрепенулся и насторожился, с прищуром посматривая на стол и на Платона, который как раз начал делать бутерброд с сыром. Так, немного посмотрев прищуренными глазами, кот успокоился. В этот раз ему обломилось.

Днём Платон наблюдал интересную картину. Частично-полосатые на крыльях птицы, семейства трясогузок, испугавшись стоявшего поблизости под сенью яблони Платона, резко взмыли с дорожки вверх, и, на мгновение зависнув, стремглав, как мессершмиты, разлетелись в разные стороны.

Всё ещё полный дачных впечатлений, в очередной раз Платон возвращался домой с работы по Большому Устьинскому мосту. Был понедельник, 16 июня. И он вдруг явственно почувствовал запах реки – типичный запах прибрежной тины.

Вот, это да! – удивился он.

Наверно вода созрела для купания?! – решил он.

Через два дня начинался отпуск.

Хорошее предзнаменование! – вновь посетила его приятная мысль.

Дома, войдя в прихожую, Платон сразу увидел распластавшуюся на спине, на линолеумном полу, самую пушистую, серую, сибирскую кошку Мусю. Она развалилась, широко раскинув лапы, и блаженствовала. Хозяин дома и кошек не удержался от комментария:

– «Мусь! Ты что развалилась, как пьяный дворник в своём чисто подметённом дворе во времена царизма?!».

На следующее утро, наконец, состоялось долгожданное – почти месяц в очереди – посещение для консультации ревматолога в 1-ой Городской Клинической Больнице им. Н. И. Пирогова. Доложив своё состояние и предпринятые меры по поиску причин кашля, после его тщательного осмотра врачом, Платон услышал заключение: необходима госпитализация в 10-ую ГКБ, которая одновременно является и реабилитационным центром, с целью подбора нового лекарства для базисной терапии.

По прибытии на работу, Платон сообщил новость Надежде Сергеевне. Та восприняла её, как должное и ожидаемое.

Вечером Платон посетил своего участкового терапевта с целью получения направления в больницу.

На следующий день Платон уже пошёл в отпуск, который был несколько смазан неважной погодой и сбором необходимых бумаг, справок и анализов для больницы, в которую предстояло ещё пройти отборочный конкурс в одной из поликлиник.

С учётом неудовлетворительного состояния Платона, терапевт дала ему больничный на две недели, с целью несколько улучшить его состояние перед госпитализацией, и сохранения своего профессионального лица.

Первые дни больничного – отпуска выдались неудачными, в смысле погоды. Было прохладно и дождливо. Ксения ещё работала, и Платону приходилось всё время мотаться между дачей с котом Тихоном – с одного конца, и поликлиникой с анализами, процедурами, справками, и квартирой со всеми домашними животными и ремонтами – с другого.

Но, как говориться, всё, что не делается, всё к лучшему! Как раз в это время Ксения, с санкции мужа, купила новую современную электроплиту, и Платону довольно долго пришлось возиться, исправляя огрехи электриков и строителей, допущенные ещё до 1994 года.

Во время укладки за плитой дополнительного ряда из пяти плиток, чудом сохранившихся на даче, супруги вдруг обнаружили, что от капель воды из раствора коротит электропровод под плинтусом.

В результате анализа, воспоминаний, умозаключений, и опытных отключений электричества, она нашли не только причину замыкания, но и причину обесточенности розетки у пола за плитой, и лишнего конца провода, подключенного к аналогичной розетке у противоположной стены кухни.

Перебитый гвоздём под плинтусом ещё солдатами-строителями провод был обрезан, а затем и обесточен от другой розетки.

Плиту на неровном полу установили ровно.

Но на этом фокусы не закончились. Удивительно вовремя, во время случайного присутствия дома Платона, полностью сломался главный замок входной металлической двери. Хозяину пришлось задержаться до вечера от поездки на дачу, и в течение дня купить новый замок и установить его более капитально, чем был установлен халтурщиками-строителями предыдущий.

При этом Платон использовал свои инженерные знания и большой практический опыт.

Удалось ещё и модернизировать в одном месте элементы крепления обивки к металлической двери.

Параллельно Платон днём, а Ксения вечерами разобрали барахло в стенных шкафах, соответственно на лоджии и в прихожей, куда теперь уместился и новый пылесос. Повезло Платону и с вывозом старой плиты. Не успел он об этом сообщить консьержке и подъездной уборщице, как через полчаса в его квартиру раздался звонок. И дворник с большим удовольствием забрал ещё частично работающую плиту, и всё её оснащение.

Так что дни, потраченные на медицинские дела, не пропали, а были одновременно использованы и на срочные домашние ремонты.

На даче, в ночь с 28 на 29 июня, Платон спал крепко. Лишь к утру его сон несколько нарушил громкий говор пьяных мужиков, расходившихся от застолья. Не успели, после мелькнувшего в окне наступающего рассвета, веки Платона вновь сомкнуться, как ударившая по ушам сверх громкая музыка чуть ли не сбросила его с постели.