— Мы… на месте… — пробормотала невнятно Лена, — Боря, скорее всего, здесь. Он уехал рано утром. Слышала, что он с кем-то говорил по телефону про срочные дела.

Мегера то и дело прятала своё избитое лицо под капюшоном одежды. Тем временем таксист нас уже высадил в одном из более-менее опрятных районов третьего кольца Царицина, рядом с ночным клубом, который носил название «Золотой Ручей».

— Пойдем тогда, — поманил я её. — Поговорим… с Борюсиком.

Снаружи само помещение выглядело весьма солидно, но, увы, было еще закрыто, а у входа и по округе клуба ошивались с пяток подтянутых молодцов. Завидев наше приближение, те на миг оживились и переглянулись, но заприметив рядом со мной один знакомый силуэт, расслабились.

Почти на каждом охраннике был надеты опрятные костюмы с символикой клана «Гамбит», да и выглядели те как на подбор. Чай не трактирная рванина, а значит, о репутации клана их глава или патриарх печется.

— Что-то ты рано, Ленка! — усмехнулся один из них, оглядывая вначале меня, после мегеру. — Ууууу! Это кто тебя так? — присвистнул он, оценивая вид девушки.

— Не этот щегол случайно? — бросил второй, угрожающе покосившись на меня.

— Привет, ребят. Нет… дома споткнулась… — пробормотала она, продолжая прятать лицо.

— Хорошо так споткнулась, с оттяжкой… — гоготнул третий. — Кто избил? Из левых кто?

— Нет, Вадик. Правда, просто споткнулась. Я к Боре, пропустите?

— Ты иди, а этот останется, — бросил всё тот же Вадик. — Да и Бориславу Николаевичу не до тебя сейчас. Хотя… знаешь, Ленка, лучше топайте оба отсель. Занят он.

— И этот не наш, похоже. У меня хорошая память на лица, я его впервые вижу, — бросил четвёртый охранник, глядя на меня.

— А если хочет отдохнуть, пусть к открытию приходит, — изрёк сухо пятый. — А тебе, Ленка, в таком виде, лучше вообще здесь не появляться. Чешите отсюда!

— Лёня, Вадик… нам… очень надо… — вновь попытала счастье мегера, обращаясь к двум знакомым молодцам.

— Не доводи до греха, Ленка! — скривился с раздражением один из них, по-видимому, Лёня. — Проваливайте! Оба!

Ох, Бездна, я действительно разучился терпеть. Дай мне силу воли, чтобы не прикончить этих тупоголовых ослов!

Ладно, держи себя в руках, Зеантар. Попробуй не доводить до драки, ты и без того жутким эксцентриком стал, а тебе всего семьдесят… было. По меркам реанорца мало, ведь только созрел, так что… терпи.

Трепещи Ракуима! Да хрен я буду терпеть человеческие отбросы! Главное вспомнить «путь гармонии». Надеюсь, с этим телом получится, а то быть немощью неудобно.

Одного, думаю, хватит. Выберем самого нервного.

— Так, ребята… прошу по-хорошему… — спокойно начал я, потирая устало глаза, но сам окунулся краем сознания в медитацию. — Сейчас кто-то из вас берёт свою задницу тащит её к своему начальнику и передаёт ему только три слова: «Рука или глаз». Борюсик поймет. Вам всё ясно?

— Пацаны! Да этот чёрт нам угрожает! Так он еще и Борислав Николаевича оскорбил! — резко набычился один из них, что стоял рядом с Вадиком, выплюнув между делом изо рта сигарету.

— Ма-ма-мальчики… может… не надо? — испуганно пролепетала мегера, делая пару шагов назад и косясь на всех нас. Конечно, она уже поняла, что сейчас будет. — Он… он вчера… Борю… того…

— Свали в закат, шлюха! Жить надоело? Ты кого сюда привела, сучка?! — грозно рявкнул на неё Лёня. — Парни! Валите этого мелкого хмыря, а потом допросим! Вдруг он «хановец»?

Вот и поговорили.

Пятерка разгоряченных молодцов резво двинула ко мне, прямо на ходу из-под пиджаков вынимая черные резиновые дубинки. И от их орудий повеяло чем-то… странным и знакомым.

Стоп. Неужели слабенькие артефакты?

Как там поясняла мать во время моего обучения: «Путь гармонии — это опираться на врожденные реанорские чувства и использовать силу противника против него самого». Вот сейчас и проверим.

Все парни были чуть выше меня и крепче в плечах, да и с проломанной башкой они вчера в переулке не валялись. Но бояться стоит не этих ребяток, а их орудий. Значит, закончу побыстрее.

Первым ударил один из самых крупных молодцов хорошим и размашистым ударом. Вот только предсказуемым.

Дубинка-артефакт просвистела над головой, я лишь немного сместил тело вправо, перехватывая его руку и выверенным ударом с обратной стороны колена и используя «путь» опрокинул того на брусчатку, коленом выбивая из рук парня оружие и отбрасывая дубинку как можно дальше. Лишь напоследок тот получил ощутимый удар носком обуви в челюсть.

Хм, «путь гармонии» работает, и вполне неплохо…

— Вот сука! Он Ярика вырубил! Мочи его! — удивлённо выкрикнул Лёня и следующим подоспел ко мне, расстёгивая пуговицы на пиджаке и ослабляя галстук.

Этот сгодится…

Быстрые и вёрткие удары дубинки парня совсем маленько не достигали моего тела. Слух, осязание, обоняние и чутьё реанорца работали исправно, подавая все видимые и невидимые и едва уловимые сигналы прямиком в мозг и уже на них приходилось опираться. Ведь сражался я с закрытыми глазами, а это значит, все учения матери я истолковал правильно.

Своими ударами ребятки сыпали как из мерраввинского огнестрела, вот только все их труды ничем толковым не увенчались и через минуту таких плясок они начали уставать.

— Какого беса?! Что за дичь, парни?! Почему мы не можем по нему попасть… — зло выпалил Лёня и очередной удар направил мне в голову.

— Потому что ты неуч… — выдохнул я, ускользая от удара, который пришелся на шею одного из бойцов и, вскрикнув, тот присоединился к стонущему Ярику.

Следующим выбыл тот самый Вадик.

Здоровяк споткнулся об ногу своего же собрата и рылом должен бы разукрасить придорожный камень, но я вовремя подставил ему своё «дружеское» колено и тот со всего размаху впечатался вначале об него, тяжело и со стоном ойкнул, а после грузным мешком сполз вниз к остальным.

Оставшиеся двое, увидев такую сцену, на миг замерли, а далее я стал действовать сам. Два неуловимых шага к Лёне и три резких удара — два в солнечное сплетение и один в печень. Тот от подобного выверта расширил глаза, покачнулся и хотел составить компанию своим дружкам, но я не дал ему такого шанса.

Подхватил полубессознательное тело парня у самой земли и оттянув его голову за волосы, приставил своё вчерашнее замочное «оружие» к горлу охранника.

Во имя Угорских Бесчинств! Как же всё болит! Мышцы, связки, кости… Дрянь! Перестарался. Телу человека такое не вынести. Это никуда не годится, нужно быстрее заканчивать со всем этим фарсом и что-то делать с собственным телом. А ещё заняться, наконец, восстановлением сил. Ненавижу терпеть эти тщедушные пытки слабости.

— Ну и? Чего развалились? Поднимайте задницы. Просил ведь по-хорошему, — бросил я спокойно «отдыхающим», терпеливо перенося адскую боль, что пронизывала тело вдоль и поперёк. — Чего вылупил глаза? Ты куда руку тянешь? — и ключ плотнее прижался к шее Лёни. — Хочешь узнать кто из нас быстрее? Твоя рука или мои пальцы? — охранник практически сразу отрицательно мотнул недовольно головой и вернул кисть в исходное положение, нервно сжимая и разжимая кулак. — Не хочешь? Тогда какого причиндала ты еще здесь, пёс шелудивый? Бегом к своему начальству и передай ему мои слова. Повторять не буду. Живо, твою мать!