– роль вечевой демократии в истории России и соотношение власти вече и княжеской власти.

Согласно Сергеевичу, особенность России – это огромная роль в ее ранней истории вечевой демократии. Сергеевич не считал, что для России всегда было характерно самодержавие, наоборот, это антидемократическое общественное устройство было привнесено на Русь монгольскими завоевателями, уничтожившими русские демократические обычаи и прежде всего главные из них: право выбирать правителя и личная свобода каждого человека – даже простого крестьянина[26].

Сергеевич основывался на концепции, прямо противоположной концепции Карамзина, восходящей еще к Ломоносову и Татищеву. Самое интересное, что эта концепция в кратком, но четком и даже системном виде была сформулирована задолго до Сергеевича. И сделал это выдающийся мыслитель России первой половины XIX века, теоретик декабристского движения Никита Михайлович Муравьев.

Свою концепцию истории России он изложил в своей небольшой двухстраничной работе «Любопытный разговор» (1822), представлявшей собой листовку, которая должна была распространяться среди простого народа и кратко объяснять людям цели общества декабристов. Суть листовки: главное, что есть у каждого человека, – его свобода, которая подарена Богом. На Руси свобода существовала изначально, когда страною правили народные собрания – вече, но затем они были уничтожены монгольским нашествием, после которого злые люди, нарушая волю Бога, ввели самодержавие и рабство[27]. Под рабством в «Любопытном разговоре» понималось крепостное право, а все содержание листовки должно было показать, что самодержавие и крепостное право – нарушение заветов Бога, и, следовательно, они должны быть уничтожены.

Эти основные положения листовки Муравьева в конце XIX века и были фактически повторены в фундаментальном труде историка В. И. Сергеевича «Древности русского права», но с привлечением массы документов в качестве доказательств.

Н. Муравьев не участвовал в вооруженном выступленни 14 декабря 1825 года, поскольку его не было в тот день в Санкт-Петербурге. Тем не менее он был приговорен к смерной казни, замененной двадцатилетней каторгой. С точки зрения самодержавия он заслуживал самого сурового наказния как фактически идейный руководитель тайных обществ. Он был одним из создателей первого подобного общества «Союз спасения», и главное, он являлся автором первого проекта первой деамократической конституции России. По этой конституции в России должна была быть восстановлена демократия, уничтоженная монголами, а также отменено крепостное право и любое подневольное состояние человека.

Исторической концепции Муравьева – Сергеевича придерживался и самый выдающийся российский историк марксистского направления Михаил Николаевич Покровский. В 20–30-е годы XX века книги Покровского были изданы около 90 раз общим тиражом в миллионы экземпляров и на многих языках. После смерти Покровского в 1932 году его имя было присвоено Московскому государственному университету, который носил имя историка Покровского с 1932 по 1937 год[28].

Примерно в 1936 году книги и идеи Покровского неожиданно были подвергнуты резкой критике по приказу коммунистического диктатора И. Джугашвили (Сталина). Первым результатом этой критики стало то, что все тиражи книг Покровского были изъяты из библиотек страны и уничтожены. Вторым результатом критики идей Покровского стало то, что МГУ потерял имя Покровского, университет снова стал безымянным. Никакого официального решения об этом не было. Но в 1940 году МГУ было присвоено имя М. В. Ломоносова.

История этого переименования имеет прямое отношение к проблеме концепций истории России. Дело в том, что в книгах Покровского И. Джугашвили больше всего не понравилось утверждение о том, что для государственного и социального устройства всей Руси была характерна вечевая демократия – от времени возникновения Русского государства до XIII века, когда во многих землях Руси она была уничтожена войсками Чингисхана и его потомков, бывших деспотами по своей натуре. Чингисхан и его потомки не признавали демократического и федеративного устройства ни у себя, ни у других народов, а поощряли и поддерживали везде деспотизм, иными словами, самодержавие и абсолютную централизацию, без малейших федеративных начал. То есть, по Покровскому, как и по В. Сергеевичу и Н. Муравьеву, самодержавие в Россию было привнесено извне, монголами, вопреки русским традициям.

Но к середине 30-х годов XX века Джугашвили установил в нашей стране свою единоличную диктатуру с жесткой централизацией. И Джугашвили не нравилось, что его систему управления можно рассматривать как возрождение монгольского деспотизма и очередной отказ от русской самобытной демократии. Поэтому ученые – критики Покровского утверждали, что он не прав, что самодержавие и централизация были результатом внутреннего развития России, а не следствием внешних факторов. При этом критики Покровского ссылались на мнение в этом вопросе нового авторитета в исторической науке – на мнение самого Джугашвили.

Имя Ломоносова для нового названия МГУ было выбрано не случайно, а потому что Ломоносов был первым автором, который раскритиковал демократические традиции России, не остановившись даже перед порицанием Ярослава Мудрого. Профессор химии Ломоносов и как первый критик древнерусской демократии, и как сочинитель од, восхвалявших всех деспотических правителей России, конечно же, более всех мыслителей России устраивал диктатора Джугашвили.

В течение всего периода коммунистической диктатуры в нашей стране концепция извечности и полезности деспотизма в России являлась единственно разрешенной. Книги Покровского, Сергеевича и других историков, где утверждалось о русской самобытной демократии, уничтоженной монголами, были просто запрещены.

Коммунистическая концепция истории России, сложившаяся при диктаторе Джугашвили, базировалась на марксистской концепции всемирной истории с ее верой в неизбежность коммунистической формации вначале в виде социализма, а потом и коммунизма. Но при этом было добавлено положение о том, что Россия первой построила социализм, первой построит коммунизм и в конечном итоге приведет весь мир к коммунизму. Наряду с этим концепции истории России от Муравьева до Покровского, в которых говорилось о многовековой вечевой демократии Руси, или замалчивались, или критиковались вместе с многовековой вечевой демократией России.

Символично, что диктаторский коммунистический режим отрицал наличие этой многовековой демократии, настаивая на извечности автократии в России. И это было не только символично, но и логично – принцип диктатуры пролетариата больше напоминал монгольский деспотизм, чем русские веча.