— ДТП, срочно.

— Бегу.

Спустившись в приемное отделение, я сразу увидел бледную дрожащую девушку, которая лежала на каталке и плакала.

— Добрый вечер, что случилось? — спросил я, обратившись к фельдшеру скорой помощи.

— Лобовое столкновение, на летней резине, — сказал он, закатив глаза. — Давление восемьдесят на сорок.

При ДТП, если у пациента нет никаких травматологических или нейрохирургических травм, в первую очередь надо исключить внутреннее кровотечение. Девушка была тонкой и звонкой, худая, я бы даже сказал — тощая. Я взял ее за запястье, на котором сквозь тончайшую кожу просвечивались вены, в надежде нащупать пульс. Под пальцами я почувствовал пульс, но неритмичный, слабого наполнения.

— Девушку срочно на УЗИ брюшной полости. И, пожалуйста, вне очереди, тут ургент, — крикнул я санитаркам, которые уже потащили каталку в сторону УЗИ-кабинета.

А я тем временем достал телефон и набрал старшего дежурного врача: «Антон Павлович, кажется, у нас внутренние кровотечение, спуститесь, пожалуйста, минут через пять в приемное отделение, нужен ваш опытный глаз».

Направив девушку на УЗИ, я осмотрел ее парня, который сидел, пристегнутый, на пассажирском сиденье. С парнем все было хорошо, только ушибы, а вот за девушку я начал откровенно переживать.

— Что тут у нас? — послышался голос старшего дежурного.

— Вот, я тут осмотрел парня. Вроде все в порядке. А девушка на УЗИ. Пойдемте, вместе глянем.

Мы зашли в кабинет как раз в тот момент, когда доктор водил датчиком по животу пациентки.

— Сразу вам скажу, коллеги, готовьте операционную, тут не меньше пятисот миллилитров жидкости.

— Понятно, — протянул я, набирая номер операционного блока. Смена обещала быть интересной.

Подняли девушку в операционную, и, пока работал анестезиолог, нам поступил еще один звонок из приемного. «Опять ДТП, опять молодая девушка»

— Антон Павлович, там опять привезли лобовое. Что будем делать?

— Что делать… Я моюсь, начинаю, а ты беги в приемное и глянь, что там. Если что-то серьезное, звони, санитарка подержит трубку. К гадалке не ходи, там тоже кровотечение. Закон парных случаев… — Бубня себе под нос, старший дежурный пошел мыть руки, а я ринулся опять в приемное отделение.

И правда, опять ДТП, опять лобовое столкновение и опять молодая женщина, правда, на этот раз она была на пассажирском месте и лежала на каталке без сознания. Пока я бежал из операционного блока в приемный покой, узист уже притащил портативный УЗИ-аппарат и смотрел мою больную.

— Рустам, я тебе с ходу скажу, что вам надо разворачивать вторую операционную, тут дела совсем плохи. Разрыв селезенки, скорее всего. Около семисот миллилитров жидкости.

В то время я был только после интернатуры и у меня не было большого хирургического опыта. Сложив два плюс два, я быстро сообразил, что, скорее всего, оперировать эту пациентку мне придется одному, так как мой коллега уже замылся в другой операционной.

— Антон Павлович, вы были правы, закон парных случаев. Опять кровотечение…

— Делал когда-то?

— Нет, не делал, но читал…

— Будут вопросы, посылай санитарку, я в третьей операционной. Постараюсь побыстрее.

Делать нечего. Пока пациентку готовили к операции, я быстро поднялся в ординаторскую и, схватив первый попавшийся учебник по топографической анатомии брюшной полости, начал повторять селезенку.

Зашел я в операционную в 20:15, вышли мы с Антоном Павловичем, который все же подоспел мне на помощь где-то в середине операции, в три часа ночи.

Девушки пробыли у нас 10 дней, лежали в одной палате и обе одинаково хорошо шли на поправку. С одной из них я случайно встретился через полтора года в супермаркете, и она рассказала, что с той своей подругой по несчастью они стали кумовьями и теперь крепко дружат семьями. Поэтому хорошо то, что хорошо кончается.

Сегодняшнее дежурство я проводил вместе с ординатором. У этого парня была особенность: приходил он в отделение в пятницу, а уходил утром понедельника. Врачебные будни действительно очень сложные. Начиная с самого первого курса мы максимально погружены в учебный процесс, а полученные знания необходимо постоянно совершенствовать и после получения диплома.

Хирургическая специальность требует полной самоотдачи, поскольку является одной из самых сложных.

В перерывах между операциями, осмотрами, заполнением дневников и историй мы сидели за чашкой чая и болтали.

Одну из таких бесед прервал звонок из приемного покоя.

— Тут пациент поступил по скорой. Но он вроде не совсем профильный, — сообщила медсестра.

Молодой мужчина 35 лет. ДТП, лобовое столкновение.

Сопроводительный лист пестрил диагнозами.

Перелом шейного отдела позвоночника, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, тупая травма живота под вопросом, закрытый перелом костей таза под вопросом.

Понятно, что прямую угрозу жизни представлял первый диагноз — перелом шейного отдела позвоночника. В таких случаях к работе незамедлительно должны приступать нейрохирурги.

Проблема заключалась в том, что профильное отделение находилось не у нас, а в научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии — НИИТО.

Худощавый парень лежал на каталке. Последствия ДТП выдавали ушиб на лбу и разбитая губа. Пациент находился в сознании, адекватно отвечал на вопросы, был ориентирован: называл дату и год.

На шее пациента был воротник Шанца[23], на правой нижней конечности от таза до лодыжки — шина Крамера[24].

Жалобы пациента были на боль в области шеи, невозможность повернуть голову, а также боль в области таза и правого бедра.

Оказать профильную нейрохирургическую помощь мы не могли. Поэтому я сказал врачу СМП, что пациента нужно госпитализировать в НИИТО, где окажут экстренную помощь, прооперируют, и тяжелых последствий и осложнений, скорее всего, получится избежать.

На что врач скорой пошел на принцип (по-другому я это объяснить не могу), просто скинув с себя ответственность и переписав сопроводительный лист.

В новом бланке черным по белому первым диагнозом значилась тупая травма живота. А это означало, что пациентом в первую очередь должен заниматься я — хирург по оказанию неотложной хирургической помощи.