Уже в ночное время раздался звонок из приемного отделения. Поступил пациент с ушибом поясничной области. Все бы ничего, но это был совсем молодой парень 16 лет. Такой случай — приоритет детских хирургов, но никак не наш.

Это я и попытался объяснить врачу скорой помощи, который его доставил.

Спокойный мужчина в синей форме с цифрами 03 все прекрасно понимал, вел себя корректно и вежливо.

— Да знаю я, что детская больница в нескольких минутах езды отсюда. Только у меня в машине родители пацана, явно настроенные на конфликт. Это они настояли на госпитализации к вам. Потому что ближе. Примете? — спросил он с надеждой в голосе.

Примем, куда деваться…

Первым пациента осмотрел травматолог, потом — нейрохирург. Патологии по своему профилю они исключили.

Сам пациент жаловался на незначительную боль в животе, поэтому и требовалась моя консультация.

Однако с учетом того, что в сопроводительном листе значилась такая травма, как ушиб поясничной области, для консультации был вызван и уролог.

Из собранного анамнеза значилось, что травму парень получил, катаясь с горки на ватрушке. На очередном спуске он съехал с горки и врезался в дерево, удар пришелся на грудную клетку.

Но скорая помощь была вызвана не сразу. После произошедшего он еще успел немного покататься до момента, когда потерял сознание.

Пациент жаловался на боль в грудной клетке. Жалоб на сильные боли в животе не было. Разве что небольшой дискомфорт в эпигастральной области[32]. Тошнота, слабость.

При осмотре на каталке: бледность кожных покровов, нежелание отвечать на вопросы, слабость.

При пальпации живот безболезненный, в акте дыхания участвует равномерно, никаких симптомов, указывающих на патологическое состояние, нет.

По результатам осмотра нейрохирург и уролог патологии по своему профилю тоже исключили.

Уролог, кстати, был вызван из-за того, что симптом Пастернацкого[33] с обеих сторон был положительным. Но после осмотра коллега это не подтвердил.

Далее последовала стандартная процедура сдачи анализов.

Общий анализ крови: лейкоциты 20 000, эритроциты 4,9, гемоглобин 144.

Общий анализ мочи: белок 3,0, лейкоциты 15,20.

Моча красноватого цвета, что не могло не насторожить. Вызвал уролога повторно. Он провел повторный осмотр, который также ничего не выявил.

Заключение УЗИ органов брюшной полости вполне себе подтверждало слова уролога. Сухая строчка: «Данных за патологию органов брюшной полости не выявлено…»

К этому времени пришел биохимический анализ крови: АЛТ 30, АСТ 334, амилаза 138, липаза 256.

Все показатели были немного повышены, это и настораживало.

Постепенно самочувствие пациента начало ухудшаться. Я вызвал для консультации ответственного хирурга, который после осмотра также ничего не выявил. Было решено сделать компьютерную томографию.

Больной был направлен по cito[34] на томографию. И ее результаты показали совсем не радостную картину: признаки разрыва печени, подкапсульная гематома печени, разрыв паренхимы селезенки, ушиб левой почки, умеренное количество свободной жидкости в брюшной полости.

— Шах и мат! — Моя коронная фраза была как никогда кстати.

Пациента нужно было срочно брать на стол и оперировать. Все бы ничего, но у нас не детская хирургия. Только вот при таком тяжелом состоянии помощь нужно было оказывать немедленно.

Собрали консилиум в составе врача-хирурга (меня), ответственного хирурга, ответственного администратора, терапевта и анестезиолога.

Взяли согласие на оперативное вмешательство у родителей пациента. С их стороны не было никаких претензий и лишних вопросов. Была лишь одна просьба: спасите сына…

Ответственный хирург сам взялся его оперировать, я был его ассистентом. Операция путем лапаротомии длилась полтора часа.

В ходе операции печень ушили, селезенку оставили на месте, провели ревизию всех органов, ушили рану послойно, установили дренаж и перевели пациента в реанимацию, а оттуда — в обычную палату.

Этим пациентом я занимался полночи. Из операционной мы вышли в районе пяти утра.

Мы спасли пациенту жизнь. В данном случае это не громкие слова, а неоспоримый факт.

Пока были оформлены все документы, история болезни, протокол операции, в приемнике накопилось очень много пациентов. Туда тоже нужно было спешить.

В очередной раз не поев и не выпив кофе, я из операционной спустился в приемное отделение. Там ждали семь человек.

Осмотрев каждого и назначив анализы, я поднялся в свое отделение.

Родители прооперированного мальчишки очень просились к нему. Пустили только мать. Навестив сына, она поблагодарила всех врачей и ушла.

Спустя 10 дней парня выписали. Все были довольны. Врачи — проделанной тяжелой работой, родители — тем, что их сын здоров.

Время летит с сумасшедшей скоростью. Одно дежурство сменяет другое, мелькают бланки анализов и назначений, лица пациентов, разные истории и судьбы.

Спустя еще пару недель после выписки несовершеннолетнего пациента меня вызвал к себе заведующий. Повод не особо радовал. Жалоба… подумать я мог на кого угодно, но только не на родителей мальчика.

Подлая беспочвенная жалоба. Заведующий это и сам прекрасно понимал, но объяснительную написать все равно следовало. Таков порядок.

Жалоба была написана рукой матери пациента, человеком, который еще примерно месяц назад сначала просил спасти ее сына, потом благодарил врачей.

Подло, глупо, абсурдно, но так бывает в нашей работе.

Суть претензии заключалась в том, что пациента мы осматривали очень долго и вообще провели лапаротомию, распахав весь живот, хотя можно было ограничиться лапароскопией…

Ну да, конечно, простому обывателю виднее, что нужно делать хирургу у операционного стола…

Сразу поясню, что стойки для проведения лапароскопии у нас были, но, как правило, использовались для плановых операций. Экстренно — редко, и то если это было целесообразнее лапаротомии.

В данном случае — нет. Я написал объяснительную, Минздрав остался на стороне пациента.