чуть ли не на промышленную деятельность. Разумеется, трупы связаны между собой. И понятно, что речь идет об организованной преступности. Двое выходцев из Советского Союза убиты одним и тем же способом с разницей в пару недель. Русская мафия — слишком примитивное предположение?

— Примитивен сам вывод, — сказала Ди. — Вы наверняка развили эту мысль.

Робин фыркнул:

— Убиты и утоплены с промежутком в три недели. Значит, это не одно преступление, а два идентичных, можно сказать, серия.

— А вот это… расчленение? Что вы о нем можете сказать?

— Разумеется, тут имеют место пытки, — сказал Робин. — В некоторых культурах их используют, чтобы разговорить людей. Сомнительный метод, учитывая, что большинство вырубается прямо на допросе.

— Получается, какая-то ветвь мафии на протяжении нескольких недель пыталась выудить нужную информацию? Всеми возможными способами?

— Можно ли назвать такой вывод профессиональным? — спросил Робин, протягивая Ди папку.

Она взяла, полистала. Кивнула Робину в знак благодарности и оставила его работать дальше.

Уже в коридоре она почувствовала, как кружится голова. Пришлось бороться с собой, чтобы не упасть. И это было не просто омерзение от увиденных расчлененных утопленников.

Все дело в ее собственных выводах. Ди с трудом скрывала нетерпение. В сочетании с телефонным разговором с Сэмом Бергером ее вывод означал, что все действительно закрутилось.

Несколько недель подряд мафия пыталась заполучить какую-то информацию.

10

Звонок оказался полной неожиданностью, и, протискиваясь между столиками старого кафе, Сэм Бергер не был уверен, что то, что он чувствует, можно назвать предвкушением. И все же, наверное, это именно предвкушение. В ее голосе не было ничего пугающего, мрачного, скорее неуверенность, сомнения, как будто она ступала по зыбучим пескам.

Она сидела в отдельном маленьком зале полупустого кафе. Перед ней дымились две чашки кофе. Заметив его, она просияла как солнце и сдвинула очки на лоб.

— Я решила, что вы предпочитаете черный, — с улыбкой сказала Рита Олен.

— Черный? — переспросил Бергер, садясь напротив.

— Кофе, — уточнила Олен, подвигая к нему одну из чашек.

Он засмеялся, кивнул и взял чашку.

Какое-то время они смотрели друг на друга, словно пытаясь прояснить ситуацию. Наконец Бергер взмахнул рукой и спросил:

— И что это такое?

Рита Олен смотрела в потолок, подбирая слова.

— Совсем недавно я овдовела, — сказала она. — Мой муж умер от инфаркта, вызванного стрессом, оставив мне состояние, за которое заплатил слишком высокую цену.

— Это что, свидание? — вырвалось у Бергера. Еще не успев поймать разочарованный взгляд Риты Олен, он уже пожалел о сказанном.

— Деньги я не трогала, не было повода, — продолжала она. — Я живу своей спокойной жизнью.

Она выдержала паузу, которую Бергер счел нужным заполнить.

— А теперь что-то изменилось?

Она вздохнула, кивнула с неопределенным видом. Помолчав, сказала:

— Вы помните, я рассказывала, что важная часть моей работы — помощь жертвам сексуального насилия?

Бергер утвердительно кивнул.

— Одну из моих пациенток зовут Надя, — продолжала Рита Олен. — Ее похитили.

Бергер нахмурился.

— Что говорит полиция? — спросил он.

— В этом-то все и дело, — сказала Олен. — Мне ни в коем случае нельзя обращаться в полицию.

— Вам? Значит, похититель обратился к вам? Но почему?

— Наверное, узнал, что у меня есть деньги, — пожала плечами Рита. — Я близко общаюсь с Надей и у меня есть деньги.

— Вы говорите «он»…

— Это Надя говорит, — сказала Олен.

Бергер молчал, рассматривая пыльные фарфоровые блюдца, по всей видимости, десятилетиями висевшие на стенах кафе.

— А почему вы обращаетесь ко мне? — спросил он наконец.

— Если честно, у меня нет других знакомых частных детективов, — улыбнулась Олен.

— Консультантов по вопросам безопасности, — поправил ее Бергер.

Теперь он явственно ощущал предвкушение.

— Я хочу нанять вас, — просто сказала Рита Олен.

Он задумчиво кивнул.

— А что будет с нашей терапией? С этической точки зрения нормально работать психотерапевтом… со своим частным детективом?

Она кивнула, так же медленно.

— Не знаю, — произнесла она. — Правда, не знаю. Но у нас жесткие временные рамки.

— Временные рамки?

— Три часа дня в воскресенье. Мы должны найти ее до этого момента. После этого продолжим терапию, как обычно.

— Сегодня четверг, — задумчиво протянул Бергер. — У нас не больше трех суток. Трое суток без терапии. В таком случае, нам надо заключить договор по всем правилам…

Рита Олен наклонилась и извлекла папку из незаметно лежащей на полу сумки. Вынула из папки бумагу, внимательно посмотрела на Бергера и передала ему документ.

— Сегодня утром мой адвокат составил контракт, — сказала она.

Прежде чем взглянуть на бумагу, Бергер встретился с Ритой взглядом.

— Это своего рода выписка? Я больше не болен?

— Вы никогда не были больны, Сэм. Вы просто плохо себя чувствуете.

— И вы настолько доверяете этому дурно себя чувствующему существу, что…?

— Просто прочтите контракт, — перебила его Рита Олен.

Так он и сделал. Сразу же наткнулся на сумму. Почувствовал, как у него буквально сделались большие глаза. Да что уж там скрывать, она все равно видит его насквозь. Перед ней притворяться не получается.

— Черт возьми, Рита, — произнес он.

Она накрыла его руку своей. Посмотрела ему в глаза.

— Моя работа заключается в том, чтобы оставаться понятной, нейтральной, здравомыслящей, — сказала она. — Чтобы пережить услышанное от измученных полицейских и жертв сексуального насилия, я должна оставлять работу на работе. Но на практике все иначе. Что-то застревает в голове. В теле. В сердце, если хотите. Думаю, вы как раз тот случай. А вот Надя — точно.

— Но… миллион?

— Если вам так легче, рассматривайте это как часть терапии.

— Как это возможно?

— Вы не можете жить без работы. А это настоящая работа, Сэм, уж поверьте мне, это вам не какое-нибудь скучное страховое мошенничество. И если вам не придется постоянно беспокоиться о финансах, вы почувствуете себя намного лучше. Все в рамках терапии.

— Подозреваю, в этой терапии возможны трагедии…

— Но речь, разумеется, не о вас, Сэм. Ваша задача заключается в том, чтобы избежать трагедии. То, что пережила Надя, вряд ли многие смогли бы пережить. После шести месяцев терапии мы только начали соскребать поверхностный слой. Она всего этого не заслуживает. Она заслуживает медали. От Бога.

Бергер медленно кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Что у вас есть?

Рита Олен достала из папки файлик. Сквозь прозрачный пластик виднелся конверт.

Бергер взял файлик.

— Когда вы получили письмо? — спросил он.

— Вчера, — ответила Рита Олен.

— Судя по штемпелю, отправлено позавчера, во вторник, — заключил Бергер, внимательно осмотрев конверт. Оно пришло на ваш домашний адрес?

— При том, что я его не разглашаю, — заметила Олен. — Нигде в сети его не найти.

— Вы не могли в какой-то ситуации сообщить его Наде?

— Нет,