улицу. Она идет, пошатываясь и согнувшись. Согнувшись навсегда.

Он распахивает задние двери ее белого фургона. Надя видит, как он достает из кармана ветровки стяжные ремни. Когда он затягивает ремни вокруг ее запястий и щиколоток, она понимает, что смерть быстрой не будет.

Он закидывает ее в фургон. Она падает, как кулек, рот ее полуоткрыт, как в немом крике, от дикого ужаса.

Абсолютно безмолвный крик. Она не издает ни звука.

Сквозь маленькие окошки Надя видит, как мужчина направляется к водительскому месту. Вдруг он останавливается. Заметил что-то в нескольких метрах от земли. Он слегка приподнимает бордово-красную кепку. Целится.

Нет.

Он не целится. Он просто стреляет.

Наискосок вверх.

В воздухе разлетаются осколки стекла от камеры, установленной на фонарном столбе. Затем мужчина садится за руль и уезжает.

В багажнике никто не поет.

Никто уже больше нигде не поет.

Певчая птичка умолкла.

6

Сэм Бергер сидел на мостках у своего эллинга. Хотя он выпил всего одну порцию виски, по телу растекалось необыкновенное умиротворение, и с виски это никак не было связано. Все дело во взгляде. Умном, проницательном, живом. В очках, которые загадочным образом держались на лбу, прямо на линии роста волос. А под очками — этот взгляд. Как будто она действительно его понимает. Считывает, трактует, принимает, понимает. Не то чтобы материнский, вовсе нет, просто всевидящий взгляд женщины чуточку старше, умнее и опытнее, чем он сам.

После слов «Да, я много думал о ребенке» Бергер больше не мог говорить.

Разговор застопорился. Совсем. Шарики из носовых платков множились, становились все более плотными и упругими. Но при этом оставались сухими.

Рита Олен не стала его торопить. Полистав свой ежедневник, она великодушно произнесла:

— Кстати, у меня есть окошко завтра во второй половине дня.

И вот теперь уже вечер после этого окошка. Взгляд Бергера скользил вдоль зеркальной поверхности залива Эдвикен. Сумерки только начали сгущаться. Оглушительная красота.

Он не собирался сюда возвращаться. Эллинг должен был остаться его рабочим местом, а жить он планировал переехать обратно на Плуггатан в район Сёдермальм. Ходить в офис, как все нормальные люди. И вечером уходить с работы, как обычный человек.

Оставляя работу на работе.

Однако этого не произошло. Он осознал, что находится лишь в самом начале долгого пути, на котором психолог Рита Олен сыграет важную роль. Эллинг по-прежнему был его местом. Здесь он и останется, пока не будет в состоянии разделять жизнь и работу.

Работа и составляла его жизнь. Работа, которой почти не было.

Это кое-что говорит и о жизни.

Бергер тяжело вздохнул — не выходя из умиротворенного состояния — и потянулся к стоящему на столе ноутбуку. Включил его, увидел незакрытое письмо и уставился на вложение с файлом. Видеофайлом.

Рита Олен с самого начала предупреждала его о своих «нестандартных методах», и во время второй встречи уже снимала его на камеру. Когда он вернулся в эллинг, в почте его ждало письмо с видео.

Бергер его не смотрел.

Вместо этого он пытался разобраться, кто он есть на самом деле. В собственной жизни, в жизни других, в истории, в вечности. Под каким бы углом он на себя ни смотрел, получалось, что ничего особенного он из себя не представляет. Маргинальная фигура. Актер второго плана. Даже в собственной жизни.

К такой перспективизации привели обе встречи с Ритой Олен. И именно этому Бергер был обязан своим нынешним благодушным состоянием. Которое не омрачалось даже при взгляде на видеофайл.

Сэм Бергер должен стать главным героем в собственной жизни.

Файл загрузился мгновенно. Наклонившись к ноутбуку, Бергер дважды кликнул мышкой.

Почему-то фильм включился ближе к концу. Бергер увидел себя, сидящего в кресле в кабинете у Риты Олен. Ее саму не видно. Звук выключен. Зато Бергер увидел по меньшей мере пятнадцать бумажных комочков на столе перед кажущимся незнакомым мужчиной, губы которого несколько секунд беззвучно шевелятся. Потом лицо его искажает гримаса, мужчина опускает голову на колени.

Бергер поставил на паузу. Самое удивительное, что в этот миг в голове у него пронеслись всего две мысли: во-первых, он обрадовался, что поседевшие пряди его волос снова обрели естественный каштановый цвет; во-вторых, с удовлетворением отметил, что на лысину даже намека нет.

Интересно, как бы прокомментировала Рита Олен такую реакцию.

Бергер передернулся от какой-то парадоксальной приятной неприязни и перемотал на начало фильма, где Сэм Бергер с прямой спиной усаживается в кресло и кисло улыбается. Перед ним еще нет маленьких бумажных шариков, лишь пачка обычных носовых платков.

Бергер включил звук и услышал мягкий голос Риты Олен:

— Сэм, вокруг вашего эллинга установлены камеры наблюдения?

Бергер увидел, как у него открылся рот от удивления.

— О чем это вы? — спросил он наконец.

— Я задала прямой вопрос, — сказала Олен. — Вы видели на днях вечером, как к вашему дому приближается посетитель? Поэтому вы и нырнули головой в унитаз? Чтобы подчеркнуть серьезность ситуации? Показать подруге всю степень своего отчаяния?

— Ди? — воскликнул Бергер.

— Да, кажется, так вы ее называете. Вы ведь ее видели через камеры наблюдения?

— Вы прыгаете с темы на тему, — сказал Бергер и покачал головой.

— Тема все та же, — спокойно возразила Олен. — Просто ответьте на вопрос.

Бергер смотрел на свою посредственную актерскую игру через объектив видеокамеры. Его снова передернуло, затем он услышал свой ответ:

— Да, у меня стоят камеры наблюдения. Да, я видел Ди. Да, именно поэтому я опустил голову в унитаз.

— Это был какой-то особый день? Требующий гипертрофированных действий? Которые, в свою очередь, требовали зрителей?

Бергер на видео молчал. Бергер в эллинге внимательно наблюдал за его взглядом. Все встало на свои места. Сознательное смешалось с бессознательным.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Бергер на видео.

На мостках у эллинга возник третий Сэм Бергер и тут же вмешался в разговор. Полицейский Сэм Бергер когда-то был уважаемым следователем. Он всегда безошибочно определял ложь и притворство. И теперь он похлопал не столь безупречного с точки зрения морали частного детектива Сэма Бергера по плечу и разочарованно покачал головой.

Да он и сам видел по глазам мужчины на записи, что тот лжет. Неужели это могло ускользнуть от Риты Олен?

Ответ не замедлил себя ждать:

— Попробуйте еще раз, Сэм.

Заметив потухший взгляд пациента на видео, полицейский и частный детектив, сидя плечом к плечу на берегу залива, дружно покачали головами.

Как же его легко раскусить…

— В этот день должен был родиться наш ребенок, — сказал он без всякого выражения.

Когда Бергер наклонился ближе к