Полковник не возражает, потому что он сам желает знать это же.

– Кордебалет где?

– Повел новобранцев в казарму устраивать. Они просят отдельную комнату. Мягко, но настойчиво. И без смущения. Шурик попробует договориться.

– А что тебе не нравится? У нас же отдельная комната.

– Но они этого не знают. Хотя...

– Что – хотя? – Игорь Алексеевич отрывается от карты и выпрямляется.

– Хотя. Может быть, и знают. Они вообще, кажется, знают о нас больше, чем мы о них...

– То есть?

– По крайней мере, один из них дважды пытался назвать меня «товарищ майор». Потом другой так же пытался обратиться к Кордебалету, хотя погоны мы не прячем.

– И что? Не нравится понижение в звании? – посмеивается полковник.

– Не в том дело. Они давно и хорошо знают состав группы. Готовились общаться с двумя майорами и одним полковником. Это уже, скажем так, вошло в привычку. Потому и оговариваются.

– Что в этом страшного, не пойму?

– Мы когда узнали об усилении?

– Сегодня. Месяц назад с Мочиловым разговор заходил, я долго кашлял, а потом отказался, сославшись на свое законное желание вскоре отправиться на давно заслуженную пенсию. Садоводством, понимаешь, думаю заниматься. А пока совсем надумаю, о пополнении забудут.

– Не забыли. Я тоже узнал только сегодня. А они знали давно и изучили нас хорошо...

– Пусть так. Их все-таки собирали, инструктировали, предупреждали, с кем будут работать. Может быть, ты прав. Что-то здесь не совсем вяжется, я понимаю, но не вижу, честно говоря, причин для беспокойства.

Сохно подходит к окну, двор рассматривает, словно впервые видит, но надеется с этим заоконным пейзажем многие лета рядышком прожить. Наконец формулирует свои ощущения:

– Причины другие. Нам обещали молодых лейтенантов. А прислали матерых парней. Хотя тоже – лейтенантов.

– Матерых? – не понимает полковник.

– Мне так показалось.

– Так это же хорошо. Где они раньше служили? Из каких бригад их собрали?

– Они вообще не служили в спецназе ГРУ. Их передали из второго спецотряда горных егерей. Какая-то спецгруппа...

– Да, горные егеря задействованы в операции, – соглашается Согрин. – Отдельная рота. Они сейчас прижимают отряд Имамова к леднику и перекрывают выходы в долины, мешая ему рассредоточиться и исчезнуть. Хотя и тут тоже что-то не вяжется. Обычно боевики к границе небольшими группами движутся, а Имамов своих в кулак собирает. Все не так, как обычно. Но с этим разберемся. А егеря в деле задействованы.

– С ними нет связи?

– Пока – нет. Начнется операция – будет. Наверняка дадут «волну».

Сохно садится верхом на стул и с силой обнимает спинку:

– Я помню их командира. Общался. Майор Нечаев. Надо поговорить с ним. И как можно быстрее...

– О чем?

– Мне сдается, что наши мальчики не имеют никакого отношения и к егерям, хотя горные маршруты они, судя по терминологии и привезенному с собой оснащению, знают хорошо. Хочется надеяться, что не только по терминологии... Кстати, егеря, насколько я помню, вооружены «калашами». Эти – «винторезами». Два «винта» на группу из пяти человек. Это основательно. И вообще мне не нравится нагромождение терминологии. Спецотряд егерей, спецгруппа. Может, хватит одного спецназа ГРУ?

Согрин звучно вздыхает:

– Толя, командир с меньшим терпением уже расстрелял бы тебя. А к кому тогда они имеют отношение? Выкладывай, что соображаешь. К какому-то из управлений ФСБ?

– Сначала я тоже так подумал. Может, «Альфа», может, «Вымпел»... Но у ФСБ нет причин так темнить. Мы сами с ними столько раз работали. Но ты же сам знаешь, что помимо общеизвестных существуют еще и скрытые силовые структуры. Откуда были те два генерала в штатском, что дурили нам утром мозги?

– Я не знаю. Этого мне не говорят, но думаю, что из ФСБ. По крайней мере, надеюсь на это.

– А вот мне так не показалось. Они хотят, чтобы мы так думали. Ты правильно сказал, что генералы в штатском должны руководить штатским спецназом. Вот я и воображаю, в соответствии с твоими домыслами, что наши вновь прибывшие мальчики – из штатского спецназа неизвестной нам и другим силовой структуры.

– А кто знает такую структуру?

– Кто-то знает. Пара человек из штаба. И кто-то в Москве... А нам подсунули людей, которые хотят под нашим прикрытием выполнять какую-то свою миссию. Тогда понятно появление генералов и, кстати, думских деятелей в ситуации, когда они совершенно не нужны. Это простая маскировка какой-то строго засекреченной операции. Такой операции, к которой вплотную даже спецназ ГРУ допускать не рискуют.

– Преувеличиваешь. Структура была бы известна. Хотя какая-то доля правды в твоих рассуждениях есть. В том, что касается прикрытия.

– У нас в стране, как я слышал, около двух десятков закрытых институтов, которыми руководят генералы в штатском. А сколько еще лабораторий...

– Это не моего ума дело – сколько у нас институтов и лабораторий. Если они есть, я рад, что нашлось финансирование для их деятельности, потому что американцы свои институты финансировать не прекращали. Я все равно не понимаю, что тебя так беспокоит.

Сохно вздыхает огорченно и столь же неопределенно. Он не может найти слов, чтобы выразить свои сомнения. И потому вынужден прибегнуть к аналогии.

– Помнишь, как к нам в группу Кордебалет пришел?

– Помню. Как вчера было – помню.

– Он в рот к нам заглядывал. Мы для него были богами. Но у него уже была классная подготовка. И по специальности, и по «физике». А эти приехали – словно ждут, что мы к ним в рот заглядывать будем. Очень в себе уверены...

– Но это же хорошо! – не понимает Согрин беспокойства подполковника.

– Наверное, – вяло соглашается Сохно. – Только все равно мне ситуация не нравится. У меня такое впечатление, будто я та самая японская рыба, что предсказывает землетрясение[11]. Мне сейчас так же метаться хочется... Не понимаю я, в чем дело, но чувствую что-то нехорошее. Словно нас в ловушку заманивают.

Согрин кладет на стол обе ладони, накрывая карты. Будто бы показывает, что разговор они ведут беспочвенный и лучше его прекратить.

– Ладно. Я пока с картами работаю, а ты с Кордебалетом проверь новичков на боевую подготовку. Сильно не бейте. Кстати, Пулат тебе не ответил?

– Пока нет. Я сказал, что через три дня нас уже не будет в пределах досягаемости связи.