Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я отвезу тебя домой. Немедленно.
Имоджен безвольно оперлась о него, потрясенная, пристыженная. Джо подхватил ее на руки, донес до мотоцикла и посадил на заднее сиденье, словно она была капризным ребенком, которого следовало наказать за непослушание.
– Надень. – Он сунул шлем в ее ослабевшие руки и завел двигатель с такой решимостью, словно собирался отправить Имоджен на самую далекую планету и бросить там.
И вот уже Джо ведет ее мимо оранжерей, мимо огородов. Его желание избавиться от нее явно не ослабело. Показался кукольный домик. Джо вдруг остановился как вкопанный, явно зачарованный игрой света и тени на дорожке, ведущей к двери.
– Ты помнишь? – тихо спросила Имоджен, не удержавшись, может, все еще надеясь на что-то. Когда-то под этой крышей они создали из кошмара чудо... Два сердца, два тела, две души. Как он смеет заявлять, что им двигала лишь жалость?
– Помню, – отозвался Джо, отшатываясь от нее, словно от раскаленного уголька. – Отсюда ты сама найдешь дорогу.
И, словно привидение, растворился в темноте. Но ощущение его рук и его губ осталось. Не померкло воспоминание о буре чувств, охвативших их у озера. Пусть Джо говорит что хочет, но там, на берегу, он обнимал и целовал ее не из жалости. Даже со своим ничтожным опытом она могла распознать мужчину, охваченного страстью. Бешено бьющееся сердце, затрудненное дыхание, восставшая мужская плоть... жалость не способна вызвать все это.
Джо заставил ее сделать еще один шаг, заставил увидеть: все, что она с таким тщанием создавала, вся ее взрослая жизнь – такая же тюрьма, как давящие стены «Укромной Долины» во времена ее юности. Сам того не желая, Джо снова освободил ее, снова заставил чувствовать, жаждать, мечтать... любить.
Имоджен брела к дому, пытаясь понять, почему из всех мужчин, каких она знала, только Джо может заполнить пустоту в ее душе. Почему не кто-то другой – спокойный, предсказуемый? Почему этот непостижимый, этот неукротимый мужчина?
Было уже далеко за полночь, когда Имоджен вошла в мирно спящий дом и тихо поднялась в свою комнату. Первое, что бросилось ей в глаза, – дневник. Он лежал на полу, на том самом месте, куда упал, когда она вскочила, услышав голос Джо. И – это показалось ей пророчеством – был раскрыт на странице, датированной ее шестнадцатым днем рождения.
20 мая
Дорогой Дневник, сегодня днем мы с друзьями ездили на барбекю (меня пригласил Рик Алдрен). Джо Д. появился на своем «харлее» с подружкой на заднем сиденье. На нем были коротко обрезанные джинсы и рубашка, расстегнутая до самой талии, так что были видны волосы на груди. Он великолепен. Хотелось бы почувствовать, как это – быть его подружкой, но, наверное, я никогда этого не узнаю.
«Ты и не узнала, дурочка, – подумала Имоджен, захлопывая дневник. – Зато ты узнала, что чувствуешь, когда он бросает».
Покинув Имоджен, Джо еще долго гонял на мотоцикле по окрестностям, старательно огибая многочисленные городки. Он не нуждался в компании. Луны ему вполне хватало. Лишь около четырех часов утра он остановился передохнуть на берегу узкого ручья. Обычно подобные гонки прочищали ему мозги. Обычно, но не сегодня. Сегодня он так и не смог избавиться от беспокойных мыслей, а потому назрела необходимость навести в голове хоть какое-то подобие порядка.
Совсем рядом с ним над водой нависала плоская скала. Добравшись до самого края, Джо уселся, оперся локтями о согнутые колени и мрачно уставился в пространство. Он не любил копаться в прошлом. Считал: что сделано, то сделано. Он полагал, что кое-чему научился с годами, и ему это нравилось. Он научился уважать храбрость, ценить преданность, презирать жестокость. Он научился жить с памятью о том, что убил человека, хотя и случайно. И все для того, чтобы восемь лет спустя узнать, что на его совести еще одна смерть – смерть его собственного ребенка! Эта новость убивала его. Он не был самонадеян и не считал, будто мог изменить исход родов, но он мог и должен был предотвратить зачатие. Эту ответственность переложить не на кого. Виноват он, и только он.
«Ты помнишь?» – спросила Имоджен.
О да, черт побери, он помнит! Он помнит все, и даже слишком хорошо.
Ничто не изменилось за пять лет, прошедшие с тех пор, как сам Джо праздновал окончание школы. Именно поэтому он хотел проследить, чтобы его сестра благополучно вернулась домой.
Для выпускного бала сняли зал в «Брайарвуде». Джо оставил свой мотоцикл в конце автомобильной стоянки рядом с садом отеля, рассчитывая, что успеет до появления Пэтси выкурить сигарету. Он прислонился спиной к дереву и закурил и поначалу не обратил внимания на приглушенный спор где-то рядом. Однако его насторожили истерические нотки в голосе девушки, умолявшей: «Не надо, пожалуйста... пожалуйста, прекрати!», и треск рвущейся ткани.
Отшвырнув сигарету, Джо бросился сквозь затейливо подстриженные кусты и наткнулся на совершенно пьяного Филипа Мейтленда, сына городского мэра, навалившегося на принцессу Палмер. Свет луны освещал порванное платье и полуобнаженную грудь отчаянно сопротивлявшейся девушки. У Джо просто не было выбора. Рванувшись вперед, он обхватил Мейтленда и отшвырнул, для верности наподдав ботинком под зад. Парень пролетел пару метров и ткнулся носом в цветочную клумбу. Девушка была не в лучшем состоянии. И дело не в ее тщетных попытках прикрыться, а в ужасе, застывшем на ее лице. Джо бросился к ней, одним рывком поднял ее с земли и обнял.
Она дрожала всем телом, судорожно дышала, как после трехмильной пробежки. Ее немигающие глаза были широко раскрыты, взгляд рассеянный... она смотрела мимо Джо в тот кошмар, который только она могла видеть.
Джо стянул куртку и прикрыл обнаженные плечи Имоджен, стараясь не касаться ее. Он понимал, что девушка в шоке и вряд ли понимает, что он хочет помочь ей, а не навредить.
– Хочешь, я кому-нибудь позвоню? Твоей матери, например, или вызову такси? Вопрос вывел ее из оцепенения. Она попятилась, отвернулась, как будто Джо пригрозил сфотографировать ее, растрепанную, в разодранном платье, для первой страницы «Дейли геральд».
– Нет! Никто не должен видеть меня такой! Пожалуйста, отвези меня домой!
Двух девушек на «харлей» не посадишь, а Пэтси должна была появиться с минуты на минуту: родители велели ей вернуться не позже половины двенадцатого. Но и бросить принцессу Джо не мог.
– Конечно. Подожди здесь, я только позвоню Шону, чтобы он заехал за Пэтси.
Пять минут спустя Джо вернулся к Имоджен. Она сидела на земле, стуча зубами, как будто провела всю ночь на зимнем холоде.
– Эй, – тихо окликнул ее Джо, – поехали. Теперь все будет хорошо.
Пустые слова, он понимал это. Ее пытались изнасиловать, и неизвестно, когда она придет в себя.
– Как я могла быть такой дурой? – прошептала она.