Максим плюнул на все свои зароки и теории и бросился в Москву.

С первого же взгляда понял: то, чего он страстно желал столько времени, произошло: она повзрослела. Посерьезнела, стала строже, сдержанней в словах и жестах. Детская непосредственность сменилась девичьей настороженностью. Даже свои непокорные кудри она умудрилась приструнить и собрать в густой меднозолотистый узел. Евгения стала чаще опускать ресницы, Максу с трудом удавалось встретиться взглядом с темными точечками в прозрачно-зеленом обрамлении. И улыбка у нее стала сквозящая, неизъяснимая.

А вот Екатерина Григорьевна не менялась. Все та же короткая стрижка, очки в тонкой металлической оправе, подтянутая фигурка в джинсах, задорный смех.

– Время над вами не властно, – искренне восхитился Макс.

Немка всплеснула руками, расчувствовалась и расцеловала его, как родного.

Максим сказал, что хочет пригласить женщин в ресторан отпраздновать успех.

– В ресторан? – переспросила Евгения. – Bay!

– Идите вдвоем, – вдруг решила Екатерина Григорьевна. – Нет-нет, не уговаривайте, у меня уйма дел.

– Как хочешь, – пожала плечами Евгения и убежала одеваться.

Пока Евгения возилась и бурчала из своей комнаты, что ей нечего надеть, Екатерина Григорьевна поманила Максима пальчиком на кухню и спросила в лоб:

– Скажи мне честно, тебе нравится Женька?

Максим почувствовал, что краснеет, а это с ним случалось нечасто.

– Нравится. Очень, – признался он.

– Я так и думала, – как-то невесело улыбнулась немка. – Она-то считает, что ты относишься к ней как к младшей сестренке. Такая наивная… С виду взрослая, а в душе сущее дитя. Видит Бог, я от всего сердца желаю ей такого парня, как ты. Только вы оба пека так молоды…

– О чем вы шепчетесь?

Евгения появилась на пороге в текучем платье цвета морской волны, выгодно подчеркивающем ее точеную сформировавшуюся фигурку, – высокая грудь, осиная талия, литые бедра, тонкие щиколотки. На ногах туфельки с золотистыми пряжками. В ушах – длинные серьги под изумруд, на шее – такая же подвеска. Максим застыл с открытым ртом. Он повидал девушек, как-никак и по Европе гастролировал, и иностранные группы водил. И француженок – признанных законодательниц стиля, и богатеньких немок, и эффектных итальянок, да и наших новоявленных девочек-моделек, не уступавших западным красоткам, тоже навидался. Ни одна из них не могла сравниться с Евгенией. Когда она успела стать такой чертовски, такой нереально красивой? Или она казалась ему такой?

– Нравится? – Довольная произведенным эффектом, Евгения покрутилась на пороге. – Это мой выпускной наряд.

– Ой, с этим одеянием так неудобно получилось, – вздохнула Екатерина Григорьевна. – Шли по Тверской мимо каких-то бутиков, глазели на витрины. Ничего не собирались покупать – цены-то безумные. Просто зашли поротозейничать. А продавщица пристала: девушка, примерьте, из новой коллекции – как раз на вас… Кто же откажется? Женька покрутилась, повертелась и пошла снимать… И вдруг мужчина симпатичный вышел, весь из себя фирмовый. Костюм, галстук. «Девушка, – говорит, – вы просто обязаны это купить. Это сшито для вас». Евгения ему объясняет, мол, нам это не по карману. «К выпускному, – спрашивает мужчина, – ищете платье?» – «Да», – отвечаем. Он и сделал нам просто сумасшедшую скидку. Оказался владельцем магазина.

– Эх ты, Евгения, – вдруг это и был твой принц? – с улыбкой попенял Макс. – Небось и белый «мерседес» в гараже.

Евгения опустила ресницы и улыбнулась, едва заметно покраснев, словно вспомнила о чем-то приятном и волнующем.

– Староват он для принца, – высказалась Екатерина Григорьевна.

– А по-моему, ему было не больше тридцати, – засмеялась девушка. – Не так уж и много.

– Нет, мало! – рассердилась немка. – Школу не успела закончить, мужикам глазки строишь!

– Ничего я не строю! – обиделась Евгения.

– Ты с такими вещами не шути, – строго сказал Максим. – Не маленькая уже. Богатые дяди просто так дорогие подарки не делают.

– Ради бога, Макс, не надо нотаций, – досадливо отмахнулась Евгения. – Во-первых, это не подарок. Мы заплатили, а то, что он нам скидку дал, так, значит, шмотье тех денег не стоило. Бизнесмен себе в убыток торговать не станет. Покупают они за бугром за копейки, а здесь продают в десять раз дороже, это ж ежу понятно. Во-вторых, я не дурочка и все прекрасно понимаю. А в-третьих, нельзя в каждом видеть маньяка. Ты вот тоже ведешь меня в ресторан.

– Я – это другое дело, – пробормотал Макс.

Евгения вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза – дерзко, весело и немного вызывающе.

– Ну, понятно. Любимый ученик, друг и наставник. Ладно, пошли.

Макс немного растерялся от этого неожиданного выпада. Он пока не знал, как себя вести с новой Евгенией. Парадокс: столько ожидать ее повзросления, а когда момент истины настал, не понимать, что с этим делать.

Максим плохо знал московские рестораны и выбрал наугад пафосное «Седьмое небо» с его заоблачными залами и ценами. О последнем он не беспокоился. Дела шли в гору, он стал задумываться о собственном туристическом бизнесе.

Поймав извозчика на кремовой «Волге», пошутил:

– Пока не «мерс». Но все же.

Евгения тонко улыбнулась, не проронила в ответ ни слова.

За окном в легкой туманной дымке медленно вращалась Москва. Евгения попробовала отыскать свой дом, но тщетно: пятиэтажка терялась за частоколом башен, за зеленой шапкой леса.

– Красивый вид, – промолвила она. – Из нашего окна видны только железные гаражи да пара кривых тополей, от которых пух летит по всей квартире.

– А из моего окна видна Нева, – сообщил Максим. – Немножко.

– Здорово, – согласилась Евгения.

Они помолчали.

Гламурный паренек в розовой рубахе пел:

Зачарована, околдована,

С ветром в поле когда-то повенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная ты моя женщина…

Официант, величественный, как конферансье, разлил шампанское и гордо удалился.

– Просто удивительно, – рассмеялся Макс, – что из себя мнят наши халдеи. Английский лорд как минимум. За бугром такого не встретишь.

Евгения улыбнулась и сказала, что в скором времени и в России произойдут перемены.

– За тебя, – поднял бокал Макс. – За начало твоей взрослой жизни.

– Спасибо, – кивнула она.

Их бокалы на мгновение соединились. Евгения сделала несколько глотков, поставила бокал и стала завороженно наблюдать, как пузырьки, недовольно шипя, пытаются выскочить из хрустальной ловушки.