— А в тыща девятьсот тридцать восьмом году Англия и Польша образовали союз против Германии. Англичане пообещали полякам, что всегда помогут им в любых действиях против немцев. Поляки решили, что под таким прикрытием им все дозволено по отношению к немцам. Крестьяне немецкого происхождения обязаны были платить значительно большие налоги, чем коренные поляки. Если сгорал амбар с хлебом, они не имели права построить новый. Немцы не имели права объединяться для борьбы за свои права. Их дети были лишены возможности учиться в немецких школах. Немцам запрещалось иметь радиоприемники, петь песни на родном языке, они терпели от поляков побои и оскорбления. Им не разрешалось в знак приветствия произносить: «Хайль Гитлер!», держать в доме книги, рассказывающие о великом немецком рейхе. Когда обо всем этом узнал Адольф Гитлер, он еле сдержался, чтобы попросту не отправить в Польшу германский вермахт; однако решил не нарушать до времени договор.

Перевернув страницу, старик объявил:

— А вот самое интересное. Слушайте… Между тем Англия неустанно предпринимала попытки уговорить Россию вступить в союз против Германии. Англичане хотели, чтобы Германия была окружена недружественными государствами со всех сторон. Однако в отличие от остальной Европы Россия не торопилась ввязываться в дела западных держав, долгое время не отвечая ни «да», ни «нет». Лишь в начале августа 1939 года англичане и французы сумели уговорить русских большевиков, пообещав им военную помощь. На самом деле коварные англичане и французы не помогли Польше и России, хотя сами втянули эти страны в войну… — Дядя Гриша снова пролистал книгу. — …За эти годы, в результате упорного труда гениальных германских инженеров и ученых, вермахт получил на вооружение новые танки «Тигр», реактивные самолеты «Мессершмит», дальнобойные ракеты бригаденфюрера СС фон Брауна и, наконец, подлинное Вундерваффе — нуклеативные бомбы с урановой начинкой…

Затем он прочитал про награждение Адольфа Гитлера премией Нобеля за укрепление мира во всем мире и решительно заявил, что покупает эту книгу, и потребовал показать все издания, пусть даже на немецком или румынском языках. Румынских книг в магазине, конечно же, не держали, но харьковские библиофилы быстро набрали много литературы по военному делу, истории, политическим вопросам. Виктор просто диву давался, глядя, какие книги заинтересовали украинских фермеров.

Прекрасно изданные, в глянцевых суперобложках, тома «Крылья над миром. Люфтваффе в битвах великой войны 1943–1947», «Вундерваффе Третьего Рейха», «75 лет Панцерваффен», «Кригсмарине: свастика в океане», «Гениальные решения» под редакцией Цейцлера и Варлимонта. Рядом легли увесистые, как кирпичи, в ламинированных обложках трехтомники «Блицкриг на Восточном фронте», «Адольф Гитлер в воспоминаниях соратников» и «Военный дневник» Гальдера, мемуары фельдмаршалов Рундштедта, Манштейна, Гудериана, Клюге, Моделя, Роммеля, фон Бока, Паулюса, гроссадмиралов Редера, Деница и Лютьенса, «Танковая война» Клейста, «Танковые прорывы» Гота, «Рядом с фюрером» Гиммлера, «Мы были солдатами фюрера» рейхсмаршала Геринга, «Роттердам-Крит-Москау-Лондон-Нью-Йорк» генерал-фельдмаршала Курта Штудента, «Битва за Гренландию» генерал-полковника Дитля, «Записки эсэсмана» оберстгруппенфюрера Дитриха, «Польская подлость в Гляйвице» бригаденфюрера Науйокса, «Протоколы допроса русских генералов» и «Секретные переговоры большевистских главарей с англо-французскими поджигателями войны (1938–1941)». Виктор чуть не надорвался, подтаскивая на прилавок дюжину томов «Истории Второй мировой войны». Кроме того, Петрович разыскал «Военный атлас», включавший около сотни карт основных военных операций.

Арийцы тоже были ошарашены — никогда прежде унтерменши не проявляли такого интереса к чтению. Впрочем, дядя Гриша рассеял недоумение, объяснив:

— Это не для нас. Директор нашего предприятия барон фон Вагнер собирает библиотеку для сына-студента. Кто-то сказал ему, что здесь книги дешевле.

На лицах британца и немца появились гримасы облегчения. Между тем Вася на секунду извлек левую руку из кармана, чтобы показать полку, на которую обращали внимание очень немногие покупатели. Виктору пришлось приставить лесенку, чтобы спустить «Дорогу борьбы» оберстгруппенфюрера Кальтенбруннера, мемуары Шелленберга, Мюллера, Канариса, Далюге. Затем к ним присоединились «История полиции безопасности», «Мартовский заговор Гейдриха», «Битва вервольфов: Абвер и полиция безопасности против НКВД». С соседней полки покупатели затребовали скучные монографии про военную экономику давних лет и пылившийся лет двадцать пухлый том с перечислением русских, согласившихся верно служить арийскому Орднунгу.

Проявив инициативу, Виктор предложил покупателям две толстые инкунабулы «Mein Kampf» и «Mein Sieg». Двухтомник ежегодно переиздавался большими тиражами, но продавался неважно.

— Первая у нас есть, а вторую возьмем, — решил дядя Гриша, озабоченно добавив: — За один раз не унести. Придется вторую ходку сделать.

— Я вызову авто, — предложил герр Стивенс. — А вы, господа, выбирайте. Здесь много хороших интересных книг… Виктор, майн либер, сделай гостям кофе, а потом покажи товар, который мы держим для настоящих ценителей. И себе тоже кофе налей.

Подмигнув, он бровями показал Виктору на самую нижнюю полку. Кажется, хозяин решил сплавить наивным простакам все залежи, накопившиеся за долгие годы. Заливая кипятком бразильский порошок, Виктор ломал голову над вопросом — как бы предупредить добрых украинцев не покупать эту никому не нужную макулатуру.

Поставив на прилавок поднос с шестью чашечками, он повернулся спиной к арийцам и попытался мимикой предупредить дядю Гришу, Петровича и Васю. К сожалению, все старания оказались напрасными: добрые люди не поняли, что означают его гримасы. Отхлебнув горячий напиток, украинский старик с искренним интересом попросил перевести названия.

Микаэль Шенберг объяснил, что самая большая книга представляет собой подробное описание работ по созданию урановых снарядов. Именно эти ужасные взрывчатые устройства, установленные в головных частях ракет «Фау-7», решили исход диалога с Америкой. Другие книги: «Фальшивая история великой войны», «Бочки и затычки», «Катастрофа вермахта на Волге», «Очищение от мифов», «Ложь о превентивной войне» и «Кровавые ошибки», — герр рехтсанвальт назвал с неприязненной усмешкой.

Прервав его, зазвонил колокольчик, распахнулась дверь, и в магазин вошли два полицая из тех, что с утра маячили возле магазина. Обхватив с двух сторон, они ввели самого господина Герасимова. Следом зашел еще один полицейский, тащивший немецкого офицера.

— Что случилось? — в один голос спросили Шенберг и дядя Гриша.

— Плохо людям стало, — сказал полицай, усаживая бесчувственные тела в кресла для особых посетителей. — Жарко на улице, мать его… Не извольте беспокоиться, щас оклемаются.

— Ну, валяйте, — буркнул дядя Гриша, снова поворачиваясь к прилавку. — Скажи, добрый человек Виктор, почему добрые люди поморщились при виде этих книг?

— Не знаю, добрый человек, — молодой продавец пожал плечами. — Никогда их не читал и ничего про них не слы…

Он вдруг лишился дара речи, глядя, как возле окна, позади посетителей, полицаи обхаживают приболевших офицеров. Один из уличных патрульных, в чине околоточного надзирателя, стоя спиной к прилавку, дал стонавшим пациентам понюхать небольшой флакон, после чего Герасимов и немец перестали шевелиться и шумно захрапели.